Дикие цветы

Оглядываться назад – худшее, что можно делать, когда ты с Уайлдами. Потому что однажды все закончится, и они исчезнут. Всего на день, на один денечек я хотела бы ощутить, каково это – когда ты абсолютно, по-настоящему счастлив, когда в твоем сердце нет ничего, кроме счастья, никаких забот о чем-нибудь другом. Только на один денек, пожалуйста?

Теперь мне нужно идти. Гэри спускается по лестнице. Я захвачу кукольное платье и поправлю доску, словно маленькая фея – это я сама, и никто не узнает, что я была здесь.

Глава 8

Август 1978 года

Тем летом гостей в Боски ждали постоянно, но те так и не появлялись. Шла четвертая неделя жары, когда во время завтрака мама повернулась к папе и сказала:

– Сдается мне, твоя певица не появится здесь до конца недели.

– Кеннет вчера мне звонил, – ответил папа. – Вероятно, она приедет сегодня.

– Вот как? – удивилась Алтея, и Бен заметил, как она нахмурилась. – В таком случае неплохо было бы сообщить мне об этом заранее.

Тони пожал плечами.

– Кстати говоря, где мы ее разместим? Тебе нужно попросить Берти, чтобы он располагался в пляжном домике, если надумает остаться на эти выходные.

– Берти не приедет, – отрезала мама.

– Не приедет? Но я недавно видел его у Клэр, и он сказал, что собирается.

– Он уезжает на несколько дней, – ответила мама. Она начала намазывать маслом тост. – Его позвали в место получше.

– Ты что, все еще сердишься, что он вынудил тебя сыграть в скетч-шоу? Дорогая, ты была просто уморительна.

Слой масла на тосте Алтеи рос с угрожающей быстротой.

– Я никогда не против подурачиться, милый, – сказала мама.

– О-о-о, – сказал папа со смешком. – Да неужели?

– Не сомневайся. И, если хочешь знать, Берти уезжает на пятидесятилетие Саймона, – отрезала она, и ее слова прозвучали почти злобно. Папа откинулся на стуле и сложил руки.

– О-о-о-о, – протянул он.

– Саймон – это тот дяденька, который приезжал и приглядывал за нами? – спросила Корд. Никто не отреагировал. – Он еще умеет делать птичек из бумаги и всякие другие забавные поделки?…

– Не сейчас, Корд, – оборвала ее мама.

– А почему он больше не приезжает?

– Заткнись, Корд, – вставил Бен с вызовом.

– Он теперь женат, – ответила мама, постукивая пальцами по столу. – Какая-то актриса, которую он встретил на репетиции. Не помню, как ее зовут, но вполне милая. Мы выпили по бокалу, когда он приезжал на съемки. Господи, как же ее звали?…

– Узнаю Саймона, – Тони многозначительно приподнял брови, делая очередной глоток кофе.

– Розали! Точно – Розали Бёрн!

Папа закашлялся.

– Она ирландка.

Папа громко выдохнул. Бен внимательно наблюдал за ним.

– Слушайте, я могу пойти домой, а Бен ляжет вместе с Корд, – вклинилась Мадс.

Бен следил за ее встревоженным лицом, за тем, как она переводила взгляд с Алтеи на Тони, и тер пальцы – точнее обрубки, оставшиеся от них. По утрам они пульсировали – особенно, если он только что встал и еще не успел хорошо поесть.

– Не беспокойся, дорогая. Все в порядке, – сказала мама. Она положила тост на стол. – Послушай, Тони, а ты уверен, что она приедет сегодня? Как ее имя, запамятовала?

– Белинда Бошан.

Мама издала короткий смешок.

– Гениальное имя. Оно настоящее или это сценический псевдоним?

– Понятия не имею, Дороти, милая, – ответил папа, открыв газету со звуком, похожим на хруст. «Дороти» было настоящим именем мамы, и Бен был готов поклясться, что она ненавидела это имя всеми фибрами души. – Она приедет, чтобы научить меня петь эту проклятую песню, и единственная причина, по которой она здесь останется, – в том, что она крестница Кеннета и, как он говорит, с ума сходит по «Хартман-Холл». Так что Белинда хочет встретиться с тобой, вот и все. У нее, наверное, и дом весь завешан твоими фотографиями. Довольно странное поведение для тридцатитрехлетней женщины, но что уж тут поделаешь.

– Что ж, ясно. Будет мило, если она приедет, – ответила мама, а Корд, воспользовавшись тем, что про тост все забыли, со смешком стянула его со стола.

– Корд, не будь нахалкой, – одернула ее мама.

– Прости, – невинным голоском ответила Корд.

– Дорогая, на сегодня достаточно. Ты уже съела пять штук, – сказала мама не терпящим возражений тоном, и Корд пришлось отодвинуть тарелку. – Не останется места для обеда, а сегодня у нас ветчина.

– Ух ты! Обожаю ветчину, – вклинилась Мадс, пытаясь снова установить мир в семье, как она всегда это делала. – Корд, может, пойдем переоденемся? Я уже изжарилась в этой одежде.

– Давай, – сказала Корд. – А потом пойдем в пляжную лавку и купим по мороженому.