Дикие земли. Шарп

Револьвер громыхнул, выплевывая отчетливо видимый в сумерках сгусток пламени. На дикарей выстрел подействовал, как сигнал стартового пистолета – все разом бросились на меня, замахиваясь оружием. Кроме бугая – тот, ломая ветки кустарника, завалился на спину. Между глаз у него зияла дыра с рваными краями.

Бах! Бах! Бах! «Скофилд» успел остановить дикаря с ассегаем, прыгнувшего на меня справа, но на это понадобилось целых три пули. Тому, что слева, я засадил в бедро нож по самую рукоятку. В ответ получил такой удар по башке, что она загудела, как колокол. В глазах помутилось, но я успел-таки перехватить противника за запястья, не давая ему ударить дубиной второй раз. Стиснутая ловушкой нога горела и пульсировала от боли – шипы глубоко впились в лодыжку. Я так и чуял, как один из них скрипит острием по кости.

Рыча не хуже самих роа, я попытался отбросить от себя противника, но дикарь был куда сильнее меня. И даже рана в бедре его нисколько не беспокоила. Она напирал и напирал, сминая меня своим весом, и снова опрокинул меня на колено. Я упирался изо всех сил, попутно успев удивиться, куда подевались остальные его сородичи – те, что заходили ко мне с флангов и за спину. Капкан не давал мне толком развернуться, но за спиной я слышал яростные вопли и звуки смачных ударов.

Били не меня. Уж я бы заметил.

Насевшего на меня роа вдруг отбросило мощным ударом, и между нами вклинилась гибкая темная фигура. Взмах, блеск клинка, влажный хруст стали, врубающейся в плоть до самой кости.

Надо отдать должное дикарю – он продержался довольно долго. Он был куда выше и шире в плечах, чем его противник. Но шансов у него не было. Пара неуклюжих замахов дубиной, а в ответ – стремительные изящные выпады, и после каждого в воздух веером взвиваются густые брызги черной крови. С последним ударом клинок вошел глубоко в кости черепа – от виска до самой переносицы. Роа рухнул на колени. Еще чуть-чуть – и завалился бы на противника. Но тот выдернул оружие и плавно отшагнул в сторону, дав телу спокойно упасть.

Резко взмахнул рукой сверху вниз, стряхивая кровь с клинка – блестящего, покрытого вязью причудливых узоров. По форме – типичный кукри. Тяжелый, широкий, изогнут вперед и расширяется к острию, чтобы удобнее было наносить рубящие удары. Вот только по размерам куда крупнее обычного.

Или это просто из-за контраста с изящными женскими ладонями.

На ней все та же куртка из змеиной кожи, высокие сапоги и плотные, в обтяжку, лосины, будто созданные для того, чтобы подчеркивать идеальную линию бедер. Из кобуры справа выглядывает белая револьверная рукоятка из мамонтовой кости, из-за плеча – рукоять дробовика, закрепленного за спиной так, что можно выхватить одним движением. Да и помимо этого, оружием она увешана с ног до головы. Но при этом действовать любит именно своим знаменитым тесаком.

Марго. Сумасшедшая кровожадная стерва.

– М-м-м, Шарп! – сладким голоском пропела она, стряхивая со лба длинную серебристую прядь. – Соскучился?

Я подхватил упавший «Скофилд» и, морщась от боли в израненной ноге, направил неё. Она презрительно скривилась.

– Ты меня разочаровываешь, дорогой. Кто же устраивает пальбу в Хрипящем лесу? Ты хочешь, чтобы сюда сбежались людоеды со всей округи?

Она приблизилась ко мне – не торопясь, покачивая бедрами. И будто бы не замечая направленного прямо ей в лоб револьвера.

– К тому же, мы оба умеем считать. Ну, я надеюсь, что оба. У тебя в барабане всего два патрона. А из этой пукалки ты при всем старании не убьешь меня с двух выстрелов. Но очень… очень разозлишь.

Она мягко, но уверенно вырвала оружие из моей руки и, с усмешкой осмотрев, забросила в кусты. Вот ведь гадина! Я, зло сплюнув, плюхнулся на задницу, придерживая застрявшую ногу руками.

Она, не переставая самодовольно усмехаться, опустилась передо мной на одно колено, так, что наши лица оказались вровень.

Красивая она, конечно. Губы, пожалуй, тонковаты, но в остальном… Эти зеленые, с извечным хитроватым прищуром, глаза. Эта гибкая, стройная фигура. Эта манящая ложбинка между упругими полушариями, которую она, по-моему, даже в глубоководном скафандре умудрится продемонстрировать.

– Ты что, пялишься на мои сиськи? – фыркнула она. – В такой момент?

– Чем этот момент хуже любого другого? – парировал я. – Давай уже, делай свое дело! Это местечко не из тех, где ведут светские беседы. Да и стемнеет скоро.

– Ты что же, думаешь, что так легко отделаешься? – спросила она, плашмя похлопав меня клинком по плечу. И рассмеялась.

Смех у неё приятный. Мелодичный, сладкий. Но у тех, кто с ней знаком достаточно хорошо, от него внутренности сжимаются, как от прыжка в пропасть.

– Что ты задумала, Марго?

В её руках звякнули стальные браслеты наручников.

Да чтоб тебя! Только не это!

– А, так ты из этих? – вслух сказал я, стараясь казаться невозмутимым. – Я тебя разочарую – не любитель я таких развлечений.