Дикий

Голубые глаза с интересом впиваются в мое лицо, скользят по щекам и упираются в губы, выпускающие в его сторону тонкую струйку дыма. Он приподнимает голову и втягивает его носом.

— Вещи у вас конечно теперь одни на двоих, но перепутать тебя с мелкой? С чего бы? — хмыкнув, заводит урчащий мотор дорогой машины, в которой я кстати сижу впервые.

— Ну, в том, что ты не шлюха мы уже разобрались, — сволочь усмехается и отбирает у меня сигарету, — а вытащил ублюдка из бара, потому что нехер кидаться своими клешнями налево и направо.

— Матвееей, неужели в тебе есть хотя бы что-то от настоящего мужчины? — не в состоянии сдержать издевательского тона, откидываюсь на кресло и позволяю себе в кои-то веки рассмотреть старшего брата Ланы.

Порочные губы разъезжаются в широкой ухмылке, от которой я почему-то не могу оторваться. Он впервые выглядит нормальным. Каким-то задорным, легким и простым. Подсознательно стараюсь запомнить этот образ, потому что кажется он преображается в себя такого очень и очень редко.

— От настоящего мужчины у меня есть еще кое-что, Рииии.

Ну вот, стоило открыть рот, как дымка благородства развеялась.

Закатываю глаза и качаю головой.

— Похоже, только этим и можешь похвастаться!

— Потому что есть чем! И когда ты почувствуешь меня в себе, поймешь, о чем я говорю.

— Закрой рот, Матвей! Иногда мне кажется, что тебе вообще не нужно разговаривать, потому что только и можешь как говорить всякую похабщину!

— Мммм, а ты кажется от этого очень даже тащишься, Рина.

Сволочь ржет, бесстыдно облизывая глазами мое тело в те секунды, когда отрывает взгляд от дороги. Предпочитаю оставить реплику без ответа. Спорить с ним безнадежно, кажется его это только раззадоривает. А я не собираюсь доставлять ему удовольствие перепалками. Потому что на самом деле и сама замечаю за собой пристрастие подразнить говнюка.

Отворачиваюсь и утыкаюсь в окно, стараясь не думать о присутствии Матвея. В машине нет ароматизатора, поэтому все, что я чувствую — это запах мужского тела. Им пропитана даже кожа на сиденьях, отчего мне хочется закрыть нос пальцами, и не дышать.

— Почему ты работаешь в этом гадюшнике? — слева доносится вопрос. Пожимаю плечами.

— Потому что мне нужны деньги.

— Это я понял. Но нахрена там? Есть же уйма других мест.

— Каких, например? — поворачиваюсь к нему и усаживаюсь по-другому. Подгибаю под себя ноги и опираюсь левым боком на кресло.

Глаза против воли приклеиваются к массивной руке, покрытой тугими нитями вен. Пальцы обхватывают руль, уверенно управляя автомобилем. Костяшки сбиты, недвусмысленно намекая на то, что с Марком-Егором Матвей все же разобрался на «своем языке».

— Например, кафе, где не нужно обслуживать пьяных ублюдков.

Отрываю глаза от рук и огибаю широкую линию скул. Вот не самый же красивый, гад. Грубые черты лица, полные губы, наглые глаза, обрамленные довольно длинными ресницами. Но что-то дьявольское в его внешности порождает внутри странное сосущее ощущение. Исходящий от парня животный магнетизм словно через поры просачивается и взвинчивает изнутри.

«Рина, хватит разглядывать его!» — рычу сама на себя и, пойманная с поличным его издевающимся взглядом, утыкаюсь в лобовое стекло.

— Проходили.

— И что? Не понравилось?

— Во-первых пьяных ублюдков там не меньше, а вот на чаевые они скупятся больше.

— То есть в баре больше чаевые? — широкая бровь недоверчиво изгибается.

— Не всегда. Но дело скорее не в чаевых. Мне удобны смены здесь. От дома недалеко…было, — запоздало вспоминаю, что по прошлому адресу уже не живу.

— Ну хорошо, а что на счет других мест? Продавщица, кассир? Удаленная работа в конце концов?

— Матвей, это не так просто без образования! С моим средним я могу разве что упаковывать коробки на заводах, но туда я подамся только в крайнем случае, — начинаю раздражаться, объясняя банальные истины тому, кто даже не знает, что такое экономить на хлебе и покупать полбуханки. А еще просить отрезать в магазине половину кочана капусты и ловить на себе насмешливые взгляды.

Матвей молчит, потирая свободной рукой подбородок.

— Сколько тебе лет, Ри?

— Девятнадцать.

— Собираешься куда-то поступать?

Мотаю головой, вспоминая прошлый неудачный опыт попытки поступления в ВУЗ.

— В этом году нет.

— Почему?

— Это допрос?

Мне не нравится отвечать на его вопросы. Что за мнимый интерес к моей жизни? Еще вчера говнюка привлекало только то, что находится в моих трусах, а теперь ему вдруг нужно выложить всю подноготную?

Матвей стреляет в меня взглядом и возвращает его на дорогу.

— Это интерес.

— С чего бы?

— Потому что ты мне интересна, Рина! Не маленькая девочка, должна понимать!

От подобного признания язвительный ответ застревает на выходе изо рта. Он только что действительно это сказал, или мне показалось?

— Кто ты и что сделал с ублюдком Кэшем?

Хриплый громкий смех волнами катится по салону, отзываясь вибрациями в моих ушах и пробираясь куда-то очень глубоко. Хочу остановить странное распространение тепла по организму, но не выходит.