Дикий

— Да ты что? — широкая бровь дерзко взлетает, возвращая в мою жизнь краски, смытые последним нашим разговором. — Даже если бы оно стало стоить как Джеймсон, я бы не отказался от нескольких глотков из твоего рта.

Мы смотрим друг на друга бесконечные секунды, проваливаясь куда-то глубоко и выпадая из реальности. Мне кажется, я слышу его дыхание и даже запах сигарет на расстоянии метра. Пробегаюсь глазами по мимическим морщинкам в уголках глаз, по шраму над бровью и жестким губам, не раз терзающим меня жадными поцелуями. Матвей точно также исследует мое лицо. Его взгляд как и всегда обжигает, проникает под кожу и распаляет.

Но сейчас все иначе. Тем, что он пришел, Матвей показывает, что принял решение, и сейчас в моем лице пытается найти ответ на свое действие. А я понимаю, что дико скучала по засранцу. И что даже такая мелочь, как просто видеть его взгляд, вызывает внутри живота щекочущие ощущения.

— Марин, я тут фильм один заприметил, может сходим сегодня? — откуда-то как будто издалека звучит голос Глеба.

Он подходит к барной стойке и поворачивает ко мне экраном телефон, демонстрируя постер новинки кино.

Матвей медленно моргает и переводит на него глаза, выныривая из нашей глубины. Я пристально наблюдаю за его реакцией. Если он пришел, сделал этот важный шаг, значит должен был поверить мне. Я за эти две недели прикладывала огромные усилия, чтобы не думать о том, чем он может заниматься. Пыталась учиться ждать и верить в него. Если мы хотим, чтобы у нас что-то получилось, нужно научиться доверять друг другу. И сейчас… в лице Глеба происходит проверка, и мне как никогда хочется, чтобы он почувствовал, что у меня ничего не было с этим парнем.

Крепко сжимаю полотенце, пока голубые глаза снова возвращаются на меня, несколько мгновений всматриваются в лицо.

— На трек сегодня едешь?

Хриплый голос звучит ровно, нечитаемо.

— Да.

— Отлично. Тогда увидимся, Ри!

Матвей хлопает ладонями по столешнице и соскакивает со стула. Делает несколько шагов к двери, а я не могу оторвать взгляда от удаляющейся спины. Пытаюсь понять, что все это значит и как расценивать такую реакцию. Вот только долго гадать не приходится.

Матвей вдруг останавливается. Секунда, две, три. Качает головой, и мне кажется, я даже слышу тихий смешок.

Разворот. Три тяжелых шага по направлению к бару. Уперевшись руками на стойку, говнюк подтягивается и перескакивает через нее, приземляясь рядом со мной.

Я не успеваю отшатнуться, как тут же оказываюсь прижатой бедрами к столешнице. В ноздри врывается терпкий запах горячего тела Матвея, а пульс как по выстрелу несется вперед.

Наглые губы растягиваются в ухмылку, а ладони ложатся на мою талию и сильно сжимают.

— Если ты думала, что я так просто уйду, то тебе придется узнать меня лучше, Рииии!

В груди растекается жалящее тепло, пока я, отбросив полотенце, оплетаю руками крепкую шею.

— Если бы ты ушел, я бы предпочла тебя больше не знать!

Хриплый смех вызывает рой мурашек по коже. Я приподнимаюсь навстречу к стремительно приближающимся к моему лицу губам. В волосах запутываются властные пальцы и запрокидывают мою голову для поцелуя. Язык по-хозяйски врывается в рот, устремляя своими бессовестными манипуляциями волну горячего желания вниз живота.

Как же я ненавижу его за то, что целых две недели приводил свои мысли в порядок. И как невыносимо обожаю за то, что ни капли не изменился! Он не спрашивает разрешения. Не ждет позволения. Матвей делает то, что хочет, точно зная, что я сама с ума схожу по нему. Думаю, это очень отчетливо ощущается тем, как жадно я вжимаюсь в его крепкое тело. Кусаю любимые жесткие губы и сгребаю пальцами короткий ежик светлых волос.

Оказывается, я не гожусь для спокойной жизни. Ну и к черту ее.

Глава 40

Матвей

Газую, подкатывая байк на старт. Изнутри жарит адреналин в предчувствии гонки. Соскучился по треку. Сколько я не гонял? Еще в прошлом году в последний раз. Тогда чуть с байка не слетел на одном из поворотов. Под дурью сел форсить. Сегодня я тоже под дурью, но на этот раз моя дурь не связана с проходящим кайфом. Она, облаченная в новую форму для грид-герл, выходит на середину дороги и, мазнув по Косте, второму гонщику, быстрым взглядом, устремляет глазища на меня.

Внутри все бурлит при виде дикарки. На подтянутом теле короткая юбка, настолько короткая, что если присесть рядом завязать шнурки, можно рассмотреть родинку на её левой ягодице, блядь. И кожаный топ, обтягивающий мои любимые небольшие сиськи.

Член дергается, наливается и болезненно упирается в ширинку. Если бы он мог говорить, то обвинил бы меня в двухнедельном преднамеренном целибате. Смирно, брат! Еще немного, и мы дорвемся до нашей сладкой косточки.