Дикий ангел

Душу до краёв заполняет что-то невесомо-облачное. Моя девочка, наконец, придёт к своему счастью и узнает что такое, быть зацелованной папой и быть укрытой сильными руками. Я это подменить не смогла. Ребёнок всё равно чувствует разницу и хочет полноценной любви. Чтобы с одного бока мама, а с другого – папа. Феликс уже на своём месте и моя маленькая это ощущает. Глазки горят, спит крепче, улыбается чаще. Уже скоро мне совсем лекарства не понадобятся, сердце исцелится естественным путём.

Глава 19

ФЕЛИКС

– Ух ты, это ты нарисовала? – подступаю к дочке со спины, целую в макушку. Моя радость усердно давит на карандаш и даже не вздрагивает. Вся в художественном процессе.

– Да! – вот и весь ответ.

– И что тут? – сажусь рядом с ней, мои колени тут же упираются в её маленький столик. – Давай расскажи!

Выкрал минутку, чтобы побыть с дочерью наедине. Наша мама пока моется, и я посчитал своим долгом использовать это время с пользой, сблизиться со своим ребёнком. После дотошных расспросов в полиции, вот так, сидеть с ангельским детёнышем, щедро наполняет душу теплом.

– Это мама, это я, а это папа… – повествует малышка, указывая на трёх маленьких человечков, что держатся за руки на фоне солнца, радуги и травки.

– А кто твой папа? – осторожно подлезаю ближе, кладу свою ладонь на крохотную спину, будто бы накрываю щитом, что предохранит детское сознание от расстроенных чувств.

– Я не знаю! – прекращает рисовать Злата, задумчиво смотрит на тёмную фигурку на бумаге. – Это просто папа… У меня его нет!

От моего внимания не уходит коротенький, но тяжёлый вздох.

– Но ты хочешь, чтобы он был, да? – ласково дотрагиваюсь до её ушка, оглаживаю хрящик.

– Да! – и ничто не сломит это желание.

– А хочешь, я буду твоим папой? – от волнения закатывается сердце, к лицу приливает кровь.

– Настоящим? – смотрит выпученными глазками.

– Самым настоящим!! – хочется сжать в руках её ладошки, уткнуться носом в разрисованную кожу на тонюсеньких запястьях, но боюсь напугать, действую по-заячьи, очень робко, хоть так и тянет стиснуть в объятиях, чтоб сказала: «Папа, полегче, ты мне кости так сломаешь!». Вместо этого делаю брови домиком и заглядываю в детские доверчивые глаза. – Я буду любить тебя, защищать и катать на плечах! Хочешь?

– Хочу!! – с щенячьим восторгом.

– Тогда всё!! – пульс скачет в бешеном темпе. – С этого момента я твой папа, а ты моя дочка!! Да?? – всё же переспрашиваю, хочу убедиться, что она понимает о чём речь, а не бездумно поддерживает диалог.

– ДА!! – оглушает воскликом. – А завтра ты тоже будешь моим папой?? – и замирает, во взгляде проносится сомнение.

Притягиваю к себе, вытаскиваю её из лилипутского креслица, подкидываю над головой.

– И завтра! И послезавтра! И через неделю! И через месяц!! И когда ты вырастешь и станешь большой, я всё равно буду твоим папой!!

– И мы будем как тут? – в воздухе проскакивает указательный пальчик, тычет на свой рисунок. – Я, мама и ты? Будем ходить на площадку гулять?? И ты будешь приходить за мной в садик? И мы будем кушать мно-о-ого мороженого?!

– Всё буду делать!! – щекочу, аж пищит, прижимаю к себе. – А ты будешь любить меня и дружить со мной??

Говорю детским языком.

– Буду!! – важно кивает.

– Тогда давай с тобой скрепим мизинчики и нашу дружбу уже нельзя будет отменить!! – не спорю, это смешно со стороны, когда взрослый дядька играет роль ребёнка, но для меня сейчас это такой торжественный момент, что я без проблем начну агукать, если понадобится. – Больше никто другой не может стать твоим папой, только я!! Я навсегда твой папа, а ты навсегда моя дочка! Давай? – передаю глазами всю важность и всё своё доверие.

– Давай! На! – даёт свой маленький пальчик и заворожённо смотрит, как я обхватываю его своим большим и закрепляю наш договор.

– Теперь мы настоящая семья!! – целую нежные щёчки, прикусываю кончик носа, на секунду сдавливаю, чтобы унять свой переизбыток чувств. Сожрать готов свою сладость. Вибрирует всё внутри. – Скажем маме?? – и моя вертлявая девчонка умудряется спрыгнуть с моих рук, еле успеваю ровно поставить на пол, а не головой вниз.

– Да!! Мамаааа!! – и вприпрыжку бежит со всех ног в душевую комнату, стучится в дверь. – Мааамааа!

Выключается вода, что-то падает, щёлкает дверной замок и перед нами появляется Уля.

– ЧТО ТАКОЕ? ЧТО?? – мокрая, с пеной на руках и плечах, криво держащая полотенце. – ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?? – наклоняется к дочке, внимательно осматривает. – Ударилась? Упала?

– Мама, у меня теперь есть папа!!! Как на рисунке! – сражает наповал. У Ангела аж челюсть отвисает.

Облокотившись на дверной косяк, мучительно вздыхаю. Мой взгляд неотрывно следует за крупной каплей, что падает с волос Ули и рисует дорожку по её груди, пропадает в ложбинке и добирается до обнажённых ног. Внутри всё закипает. Запредельное возбуждение. Нестерпимая жажда обладать своей женщиной. Прочертить языком по её телу, собрать всю влажность, заполнить собой, чтобы стала мокрой вновь.

– Папа?

– А?? Да, солнышко?

– Хочешь, я тебе ещё рисунки свои покажу?

– Хочу! Покажи все!!