Дикий барин в диком поле (сборник)

Как и все свежие безумцы, Краснов долгое время был крепок телом и ходил с сапёрной лопаткой за поясом. Так он и пришёл в январе через замерзшую реку Волгу в университет. Решил не дожидаться мая. Стосковался как-то…

Именно на книжном развале в университете он и купил книгу академика Фоменко. И полностью прозрел.

А над нашими головами загудел набатный колокол обречённости.

Дикий барин в офисе

Повязывая галстук

Очень многие в последнее время стали задавать мне вопросы, связанные с родом моей деятельности.

Для меня такое любопытство кажется странным. Люди не верят, что чтение псалмов на паперти взаправду может кормить!

Я даже сначала обижался и подбегал украдкой к зеркалу, чтобы посмотреть на себя и понять причину столь пристального интереса к роду моих занятий. Не знаю, не знаю, придирчиво шептал я, поворачиваясь то так, то эдак перед трюмо, чем это я возбудил такое любопытство…

Любой Шерлок Холмс может подойти ко мне, хрустя пустыми ампулами с семипроцентным раствором под ботинками на пуговицах, и сразу же догадаться, кто я такой и чем зарабатываю себе на кусок горького хлеба и кружку дождевой воды. Раз в тельняшке – значит, моряк. Деревянная нога, подсыхающая у камина, говорит о том, что моряк я не очень хороший, но с богатым прошлым, скорее всего, боевым. Где у нас была война последний раз? Значит, боевой моряк из Кандагара. Любит сидеть на стульях верхом, значит, кавалеризмом занимается. Боевой моряк-кавалерист из Кандагара. Часто матерится. Известное дело, гуманитарий. Татуировка «Саша» на тыльной стороне ладони помогает понять, что зовут меня Саша. А сердце, пронзённое стрелой, под синим именем – что я очень эгоистичный, самовлюблённый Саша…

В общем, отшучивался я всегда. Не хотел говорить правду. Я люблю, когда интрига.

Вот спрашивают у тебя сгрудившиеся за столом собутыльники, толкаясь плечами в прогорклом чаду, под визги шансонеток, а ты им не отвечаешь, а просто, не торопясь, портрет государя-императора с автографом на стол выкладываешь и бровь соболиную выгибаешь. Пусть поломают голову, не всё же им первых комсомолок по деревням да агитпоездам таскать из ельника.

Это я к тому, что заждались меня на моей работе. Там от меня на этаже только секретарь моя осталась. Который месяц выходит на трудную вахту: сидеть и ждать. Её даже уволить хотели из глупо понимаемой экономии фонда. Потому как она разучилась делать всякие необходимые для секретаря вещи.

А я не дал её увольнять. Сказал, что секретарь моя выполняет функцию пиджака на стуле в советском НИИ. И что, если её уволить, все поймут, что я вернусь не скоро, и тогда начнутся по кабинетам кровосмешение всяческое и преступные заговоры.

В понедельник возвращаюсь в родной уезд, но ненадолго. Вдохну в душу секретарскую надежду, и обратно. А то совсем там она у меня одичает. Её дразнить тогда начнут, бросать в неё конфеты в бумажках, бычки и монетки. А она за это будет кланяться…

Нет, не хочу такого.

Традиции

У меня есть традиция.

У каждой ветви моей семьи есть традиции. Одна ветвь вот уже 500 лет гоняет с собаками по вересковой пустоши приходского священника в пасхальную ночь. Работа викарием в нашем приходе считается карьерным тупиком.

Другая ветвь моей семьи имеет традицию драки у туши выбросившегося на берег морского животного. Раньше морских животных на берегу было больше, и предки были покрепче. А теперь животные прознали про традицию, и ветвь моей семьи с тоской смотрит в море. И продолжает ждать. Фильм «Алые паруса» видели все. Вот тут то же самое, только в руках у ассолей ножи размером со штыковую лопату.

Ещё одна ветвь моего древа традиционно уезжает в Африку, чтобы нести африканским людям счастье. Некоторые по традиции после Африки возвращаются домой и дальше всю оставшуюся жизнь лечатся у эпидемиологов и психотерапевтов. Психотерапевты потом вынужденно лечатся у эпидемиологов. А эпидемиологи бегают к психотерапевтам, чтобы те им тоже помогли в перерывах между приступами рвоты и галлюцинаций.

Моя традиция простая. Я при возвращении из отпуска срочно уточняю по списку, кого из сотрудников как зовут. Некоторых вспоминаю сразу по их характерным физическим недостаткам, а некоторым прикрепляю на лоб бумажку с порядковым номером.

А потом сажусь играть с ними в покер.

Ничто так не объясняет помощнику начальника смены охраны склада просроченных противогазов (а я вот уже три года исполняю эти обязанности, должен сознаться), что произошло в его отсутствие на рабочем месте. Отчёты, доклады, притащенная на веревке медсестра – это всё не то. Не складывается картина изменений. А вот усади всех за стол, раздай карты, начни игру – всё как на ладони. Кто с кем что и как. Сколько кому и отчего подлокотник моего кресла изгрызен. Покер выдает мысли, настрой, у кого сколько денег и черных дум на сердце.