Дикий берег

Ничем не примечательный был листок, в половину стандартного листа. Черной ручкой на нем были нарисованы какие-то кружки и зигзаги, местами будто размытые водой. Даша пожала плечами и вернула листок Димке.

– Да ты посмотри внимательнее, – потребовал тот, подталкивая рисунок поближе. – Как ты думаешь, где я это взял?

– Ну и где?

– У мужика убитого, вот где.

– У лодочника, что ли? – похолодела Даша.

– Ага! – Димка прямо светился весь от гордости, как будто листок, взятый у убитого, был не весть каким сокровищем.

– Как это ты у него мог взять что-то, если обыскивал его Колян, а ты в стороне стоял? Или Колян с тобой потом поделился?

– Нет, конечно, – Димка словно не замечал в ее словах издевки. – Колян эту бумажку и не видел. Она в шахматах лежала. Ну, в коробочке с шахматами. Там под «доской» такое пространство есть, если приподнять, для самих шахмат. Только там никаких шахмат не было, а была вот эта бумажка. Но никто же коробку не открывал, Колян ее просто отложил в сторону и все.

– А ты, значит, открыл?

– А я открыл. Да ты посмотри внимательнее, не торопись.

Дарья посмотрела еще раз. Ничего примечательного в рисунке не было, хоть внимательно смотри, хоть невнимательно. Но почему-то жалко стало Димку, который именно ее выбрал, чтобы поделиться «добычей», и она стала разглядывать рисунок подробно.

Правый верхний угол был испещрен полукруглыми зигзагами, похожими на те, что изображают дети, когда рисуют волны на море. Только были эти «волны» как бы перевернутыми, полукружьями вверх. От «волн» диагонально вниз шла волнистая черта, которую пересекали несколько раз штрихи покороче. Вокруг были нарисованы несколько кружочков разного диаметра. Три из них стояли наособицу и образовывали подобие треугольника. Слева от этого «треугольника» небольшой участок был заштрихован совсем уже короткими вертикальными черточками, среди них был нарисован еще один кружок, поменьше, а на нем стоял маленький крестик.

– А крестик что обозначает? – спросила Даша таким тоном, будто все остальные каляки-маляки не представляли для нее ничего загадочного.

– Вот! – обрадовался Димка. – Я тоже думаю, что крестик обязательно должен что-то обозначать. Не зря же лодочник этот листок с собой таскал. Это, скорее всего, план местности какой-то.

– А под крестиком клад зарыт?

– Ну, необязательно клад. Но что-то ведь он обозначает.

Даша повертела в руках листок. Конечно, на план местности это было очень похоже. Вот только, что это за местность? Ведь никаких привязок на бумажке нет, понимай как знаешь.

– А ты еще кому-нибудь это показывал?

– Нет. И не собираюсь. Ты сама подумай, зачем лодочник этот листок прятал? Он же не держал его вместе с другими бумажками. Ты вспомни, сколько у него в карманах было всякого барахла! А этот план лежал отдельно, да еще в пленку завернут, чтобы не промок нечаянно. Значит, это важное что-то. Вдруг лодочника именно из-за этого плана и убили?

По спине у Даши прошел озноб, от затылка до самых покрытых гусиной кожей ног. Она уставилась на Димку с мистическим ужасом и не сразу сообразила, что это просто солнце зашло за тучу, вот и похолодало на несколько минут.

Когда они вернулись на стоянку, никто уже не спал. Мрачная и косматая со сна Ирина сидела на камне недалеко от их ночного «лежбища» и угрюмо наблюдала, как мужики собирают пожитки. Костер благодаря стараниям инструктора Дениса уже горел вовсю. Сам Денис попался им навстречу с кастрюлькой в руках.

– Похоже, завтрак будет, – оценил ситуацию Димка.

– Там же не осталось почти ничего, какой может быть завтрак?

– Ну, значит, просто чайку пошвыркаем.

Димка казался неестественно радостным и возбужденным. Может, умывание так его взбодрило, а может, предстоящее решение ребуса, найденного в кармане несчастного лодочника. Как бы там ни было, выглядел он вполне довольным жизнью. Как будто до сих пор не понял, в какой заднице они все оказались. Он да еще неунывающий Колян. Остальные, судя по мрачному выражению лиц, задумывались хоть иногда о невеселых перспективах.

* * *

Димка оказался прав: всем пришлось ограничиться чаем. Правда, это был все же не «просто чай». Артем удивил всех в очередной раз, выудив из недр своего рюкзака банку сгущенки. На вопросительные взгляды окружающих он молча пожал плечами и улыбнулся. Словно не рюкзак у него, а шляпа фокусника, и что оттуда появится в следующий раз, никому не известно.

Банку вскрыли, вылили содержимое в миску и туда же вытрясли из мешочков крошки от печенья и галет. Месиво получилось совершенно отвратным с виду, но волшебным на вкус. Дашка подцепила ложкой капельку, зажмурившись, положила в рот и испытала вдруг подлинное, очищенное от всяких условностей и оговорок счастье. Второй раз за это утро, между прочим. Как мало, оказывается, человеку надо! Дашка облизнула ложку и мысленно похвалила Дениса, который не разрешил вчера выбрасывать пакетики из-под печенья, а, тщательно завязав, спрятал к себе в рюкзак.

Когда миска опустела, Денис поднял вдруг глаза от кружки с чаем, в которую смотрел все время, не отрываясь, и сказал тихо, но твердо: