Дикий фраер

– Это моя хата, пацаны, – сказал он. – Я не виноват, что этот придурок ко мне вломился. Мне лишняя головная боль не нужна. А молчать я умею, вы же знаете.

– Что за борзый такой выискался? – делано изумился Стингер, обводя взглядом членов своего сплоченного трудового коллектива. – Кого он пацанами назвал? Мы что, в бирюльки тут играем?

Само собой, он мгновенно узнал Костика Филиппка, с которым довольно тесно терся чуть ли не нос к носу, когда оба состояли в одной большой, дружной семье, проходившей в милицейских хрониках под аббревиатурой ОПГ. Сталкивался Стингер с ханским аферистом и позже, когда… когда… Собрав на лбу три горизонтальных морщины и одну вертикальную, он припомнил обстоятельства последней встречи: подстава с джипом «Чероки», принесшая всем участникам сорок штук баксов. Самое забавное, что кинули они в тот раз этого самого красавчика, который так позабавил братву своей неуместной благодарностью. Стингер расправил кожу на лбу и усмехнулся. Что ж, не зря он любил повторять, что бог – не фраер. Теперь этой парочке суждено подохнуть рядышком как закадычным корешам. И на страшном суде они предстанут вместе, чтобы сподручнее было выставлять друг другу встречные предъявы…

Так размышлял Стингер, а его бойцы неуверенно топтались на месте, понятия не имея, как следует ответить на поставленный вопрос. Действительно ли их вожак не узнал Филиппка или только прикидывался по не известным никому соображениям? В любом случае ответивший невпопад рисковал присоединиться к лежащим на полу пленникам, такие случаи имелись на памяти братвы, хотя у большинства из них она очень короткая была, память. Никто из криминального квартета так и не решился опознать бывшего придворного афериста Хана. Поскольку смертные приговоры Стингера обжалованию не подлежали и чаще всего приводились в исполнение прямо на месте, желающих испытать свою сообразительность и находчивость не нашлось.

– Вот видишь, – назидательно сказал Стингер Филиппку. – Братва тебя знать не знает, а ты чуть ли не целоваться полез… Не пидор ли? – он прикинулся участливым. – Так не ломайся, говори как есть, мол, очко томится в ожидании… Мы Батона попросим, он тебя своим болтом так приласкает, что мало не покажется… Ты как, Батон? Не разучился делать из дядечек тетенек? Это сейчас модно, ба-а-льшое бабло загребать можно.

Батон, польщенный тем, что окончание шутки Стингер адресовал ему лично, радостно заржал, и смех его прозвучал примерно так, как если бы кто-то налил в пионерский горн воды и попытался выдуть из него бравурный марш. Немелодично, но зато очень громко и весело.

Стингер даже не улыбнулся. Выжидающе глядел на опасливо заерзавшего Филиппка и молчал, тем самым предлагая ему самому высказаться на затронутую тему. Щекотливую, как скупая мужская ласка.

– Стингер, я… – Костин голос сорвался, когда он понял по обращенному на него взгляду, что ни о каких панибратских отношениях и речи быть не может. – Не надо, – попросил он так тихо, словно уже не надеялся, что его робкая просьба будет услышана.

– Ладно, – смилостивился Стингер. – Лежи и не возникай больше. Побереги свое заднепроходное отверстие. Не мешай думать.

Думать особенно было нечего, решение уже пришло, осталось лишь воплотить его в жизнь. И… в смерть. Забирать с собой всю компанию Стингер не собирался. Не о чем ему было больше толковать ни с Ромой, ни с Костей Филиппком. Лехманскому охраннику и долговязой шлюхе предстояло умереть немного позже, но это не меняло их столь же плачевную участь.

– Уходим впятером, – объявил Стингер присутствующим после короткой паузы. – Я поведу тачку… Монгол присматривает за нашим Петушком ненаглядным. Ты, Корявый, за его курочку отвечаешь… Если нам Петушок что-нибудь не то прокукарекал, обоих вместе и закопаем.

– А мы? – забеспокоился Батон, которому явно не хотелось отрываться от основной компании, собирающейся на поиски чемодана с баксами. Даже риск остаться совсем беззубым не мог заставить его прикусить язык.

Как ни странно, обошлось без внушения.

– Вы задержитесь тут на… – Стингер что-то прикинул в уме и закончил: – На десять минут. – Почти уже миллионер, он стал вдвойне осторожен. Если вдруг ликвидация двух свидетелей не обойдется без шума, то он не хотел оказаться тем, кого запомнят соседи, когда прильнут к дверным глазкам и окнам. – До базы доберетесь на «волжане» Клопа. – Стингер демонстративно сплюнул, как будто ненавистная кличка осквернила его рот.

– Этих, – Батон показал глазами на напрягшихся в ожидании приговора Романа и Филиппка, – мочить?

Даже убежденный молчун Гуня в преддверии сказочного богатства сделался не в меру разговорчивым.

– Косточка к косточке, звездочки в ряд! – продекламировал он, чуть ли не приплясывая на месте от нетерпеливого возбуждения.

Наградив обоих яростным предупреждающим взглядом, Стингер возразил, подпустив в голос смягчающего елея:

– Зачем лишний грех на душу брать? Отпустите мужиков с богом… – Он многозначительно возвел глаза к потолку, за которым далеко-далеко находились небеса, отгородившиеся от бренной земли непроницаемыми дождевыми тучами.