Дикий лес

— ИДИОТЫ! — начальник овладел собой и добавил уже спокойно: — Начальство этого не потерпит. Можно упустить при задержании одного, но, если они увидят, что мы упустили двоих, нас уволят. — Секунду он поразмыслил, а потом распорядился: — Напишите в отчете, что по прибытии мы обнаружили при задержанном одного, повторяю, одного воробья.

— А девчонка? — заколебался младший чин.

Снова заминка.

— Напишите, что девочка Снаружи, предположительно, была предупреждена о прибытии КЛИНКА и на месте задержания не обнаружена.

— Есть, сэр, — ответил другой подчиненный.

— А ты, птичка, — добавил командир, — пойдешь с нами. Посмотрим, как ты будешь парить после пары недель в кутузке.

В комнате наступило молчание. Потом кто-то подал голос:

— Где, сэр?

— В кутузке. На губе. В каталажке. — Никакой реакции. — В ТЮРЬМЕ, идиоты! И давайте-ка поскорее валить, пока там тихо. Бог свидетель, сегодня у тамошнего надзирателя будет хлопот полон рот.

За этим заявлением последовал громовой топот сапог, и через несколько секунд все звуки затихли. Вдалеке хлопнула входная дверь, послышался рев мотора — автомобиль завелся и удалился по улице. Повторив тридцать раз слово “Миссисипи”, Прю скинула кипу газет с головы и осторожно открыла крышку корзины. Выглянув через край и никого не увидев, она встала и стремительно выпрямилась, чувствуя, как кровь энергичным потоком хлынула от шеи к пальцам ног. Девочка потрясла онемевшей ступней и аккуратно вылезла из корзины.

В комнате никого не было. Два кресла с высокими спинками, в которых всего несколько минут назад сидели они с филином, были небрежно опрокинуты набок, а изящные высокие книжные шкафы, стоявшие возле обшитых панелями стен, валялись на полу. Их содержимое рассыпалось по комнате грудой рваных корешков и мятых страниц. Посреди гостиной лежало несколько пестрых перьев, и у девочки при виде них упало сердце. Что она наделала? Это все из-за нее. Полиция пришла за ней. А он ее защитил. Прю охватило чувство вины, и она, опустившись на колени, подобрала одно из перьев.

— Ох, филин, — вырвалось у нее, — простите меня, простите…

Внезапно она вздрогнула от суматошного шелеста крыльев, который послышался из камина. Подняв глаза, Прю увидела, как из дымохода появился один из слуг-воробьев. Его светло-серое брюшко было испачкано сажей.

Воробей неуклюже подлетел туда, где стояла Прю, и сел на край одного из перевернутых книжных шкафов. Стряхнув облачко пепла с левого крыла, он с беспомощным видом поглядел на Прю.

— Забрали, — сказал воробей, и голос его был таким же мертвенно-серым, как оперение. — Князь. Они его забрали.

Прю, опустошенная случившимся, могла только сочувственно кивнуть.

— Как ты спасся? — спросила она. — Я была уверена, что тебя поймали.

— А я думал, что поймали тебя — когда открыли корзину, — сказал он и мотнул головой в сторону очага. — И в суматохе залетел в трубу. — Он опустил клюв и уставился в землю. — Но что толку? Наш князь за решеткой!

Он перевел на Прю умоляющий взгляд печальных глаз, блестящих от слез.

— Это было трусливо с моей стороны? Я ведь должен был отдать свою жизнь или, по крайней мере, свободу, защищая моего князя?

— Нет, нет и нет, — успокоила его Прю. Протянув руку, она стерла пятно сажи с головы воробья. — Он бы не хотел этого. Ты сделал правильный выбор.

Девочка села на край книжного шкафа и подперла подбородок ладонями. Издалека доносился неприятный звук сирены.

Воробей вздрогнул.

— Не думал, что доживу до такого, — тихо сказал он. — Все наши труды, дипломатия, осторожность, все ради того, чтобы заключить этот хрупкий союз. И все пропало.

Сирена зазвучала громче, к ней добавилась вторая. Прю встала и подошла к окну, на стекле которого играли красные отблески. Пригнувшись и осторожно отогнув занавеску, Прю увидела, как в нескольких домах дальше по улице банда офицеров КЛИНКА, топая сапожищами, выводит из здания стайку птиц и сажает в зарешеченный фургон.

— Что происходит? — сказала Прю. Воробей, не взлетая, догадался по ее ужасу.

— Полагаю, они нас всех вылавливают. Всех птиц, и южнолесских, и подданных княжества. — Он повторил с мрачной торжественностью: — Не думал, что доживу до такого.

Сирен прибавилось; по булыжникам улицы Рю Термонд подкатило еще несколько лязгающих арестантских машин. Дальше по улице Прю увидела, как в ожидающий грузовик ведут небольшую группку цапель, чьи белоснежные перья окрасились алым от огней сирены. Когда птицы приблизились к решетчатым дверцам, одна цапля отсоединилась от группы, оттолкнулась длинными пружинистыми ногами о мостовую, развернула огромные крылья и поднялась в небо. Один из офицеров тут же вытянул из-за плеча винтовку, прицелился и выстрелил. Прю закрыла себе ладонью рот, чтобы не закричать. Цапля тяжело ударилась о булыжники, подняв жидкое облачко белых перьев. Офицеры перебросились ругательствами, и грузовик уехал, грохоча по улице. Неподвижное тело цапли осталось лежать там, где упало. Через пару минут какой-то офицер, вышедший из другого дома, небрежно пнул тело цапли с середины улицы в канаву.