Дикий маршрут

Димка и забеспокоился первым. Оглянулся несколько раз, попытался улыбнуться ободряюще, но не поймав даже ответного взгляда, на время оставил попытки расшевелить девчонку. Мало ли, устала или настроение плохое, или испугалась слишком сильно.

— Даш, ты как? — осторожно поинтересовался он спустя еще полчаса.

Та взглянула на него потерянно и пожала плечами. Потом отвернулась и пошла вперед, не дожидаясь растерянного парня.

Димка догнал ее, взял за руку и вопросительно заглянул в лицо.

— Я не знаю, что со мной происходит, — сказала Дашка шепотом. — Мне страшно, Дим. У меня прямо все время перед глазами стоит картина, как Вадим Сергеевич падает. Ведь стоял он долго, и его еще можно было остановить.

— Так мы же не знали, что он прыгнуть решил, — растерялся Димка. — Мне и в голову не пришло его останавливать. Стоит себе мужик, мнется. Я думал, он просто высоты боится, вот и затормозил.

— Он и боялся высоты. Ты что, не замечал раньше? Он никогда вниз не смотрел. Еще там, на водопаде, где надо было по камням вверх карабкаться, помнишь? Он вверх лез, но не оглядывался. Даже когда жена его снизу что-нибудь спрашивала, отвечал ей, даже не оборачиваясь. — Дашка помолчала пару секунд и сказала твердо: — Ему очень страшно было, но он все равно прыгнул. Ты представляешь, что он там передумал, пока на тропинке этой стоял? Может, он надеялся, что мы его отговорим?

— Да как мы догадаться-то должны были? — всплеснул руками Димка.

— Надо было просто внимательнее быть к человеку. А мы идем, каждый сам за себя переживает. А ему тяжело было, он жену потерял только что, а вместо поддержки что получил?

— Что?

— Да ничего он не получил от нас! Сплошное равнодушие. Если бы мы с ним поговорили по душам, может, он и не решился бы на такое.

— Ага, по душам, — хмыкнул Димка. — Инструктор наш поговорил вот — теперь на людей бросается. У дядьки этого крыша поехала просто. Уж не знаю, от горя или гораздо раньше. Ученые, они же все немного того, с приветом. Ему везде кровавая рука КГБ мерещилась.

— Какого КГБ? Нет его давно.

— А ему, видишь, мерещилось. Он же был уверен, что жену его они убили. Считал себя виноватым в ее смерти. Может, он от раскаяния и прыгнул в пропасть? А ты переживаешь, что по душам с ним не поговорила. Он бы и тебе мозги запудрил своими рассказами и страхами.

— Ну, может быть, — согласилась девушка. — Только я все равно представить себе не могу, как это можно — бояться высоты до одури и шагнуть в пропасть? Что должно у человека в голове произойти, чтобы вот так вот? И еще я стала смерти бояться после этого. Когда стояла там, на тропинке, прямо почувствовала, как снизу будто смерть на меня смотрит.

— Ну, ты вообще, — покрутил головой Димка. — Ерунду какую-то говоришь. Не смотрит никто на тебя, не выдумывай.

— Ну не смотрит, это я неправильно выразилась. Просто я, когда чуть в озере не утонула, и не боялась почти. Как-то не поняла ничего, не успела. А потом, когда вы меня спасли, вроде и бояться уже нечего. Там о другом думалось, как согреться побыстрее, да как не заболеть. Еще Артем со своим коньяком… А когда Вадим Сергеевич упал, я подумала вдруг, что смерть-то совсем рядом. Постоянно рядом с нами. Смотри, двоих уже убили, Вадим Сергеевич сам в пропасть прыгнул. Так ведь, кроме этого, еще я чуть не утонула, и Коляна завалило камнями. Ведь он чудом выжил. Вот и получается, что смерть все время рядом с нами идет. И, как только подворачивается удобный случай, кого-то забирает.

Дашка говорила все громче, Димка забеспокоился даже, что кто-нибудь обратит на них внимание, и вполне может посчитать девчонку сумасшедшей. Нахваталась впечатлений за три дня и съехала с катушек. Он хотел уже было попросить Дарью не орать так громко, а еще лучше сменить тему, но было поздно. На них внимательно смотрел обернувшийся Юрий.

— Дашенька, вы правы и не правы одновременно, — проговорил он, мягко улыбаясь. — Правы в том, что смерть, действительно, постоянно рядом с нами. Не только сейчас, а вообще. Всю жизнь она незримо присутствует рядом, что бы мы ни делали. А не правы вы, потому что боитесь ее. Воспринимаете как нечто ужасное.

— А как ее еще воспринимать? — опешил Димка.