Дикий мед

Мориа, не шевелясь, слушала взволнованный рассказ Бэррета. Его, как и брата, возмущала всякая несправедливость. Бэррет знал и высоко ценил индейские традиции. Мориа поймала себя на мысли, что знакомство с братьями сильно изменило ее мнение о мужчинах.

– На нашем ранчо объезжают лошадей лучше, чем где-либо в стране, – объявил Девлин, отрывая Мориа от ее размышлений. – Мы платим за объездку апачам и мексиканским пастухам, которые у нас работают. Неудивительно, что за наших лошадей дают хорошую цену.

На Мориа эти слова произвели большое впечатление. Грэнджеры сумели создать целую империю в этой плодородной долине – и при этом сохранили хорошие отношения с индейцами.

Приближающийся топот копыт заставил Мориа тревожно выпрямиться в седле. Рука Девлина успокаивающе легла на ее плечо.

– Я отведу Мориа внутрь, а ты встреть Томаса, – отрывисто бросил Девлин брату.

Кивнув, Бэррет соскочил с лошади, ожидая приближения их семейного адвоката.

Подъехав, Томас Хэверн, невысокий лысоватый человек пятидесяти пяти лет, остановил коня и, спрыгнув на землю, изобразил на лице улыбку, широкую, как река Санта-Круз.

– Наше дело против Беркхарта в полном порядке! – с энтузиазмом объявил он. – Я разослал телеграммы тем из его полка, кто согласился дать показания по поводу инцидента в Охо-дель-Муэрто. Все свидетели приняли ваше великодушное предложение оплатить их путь до Санта-Фе. Я думаю, через месяц с Девлина Грэнджера будут сняты все обвинения. У Беркхарта нет ни единого шанса.

На лице Томаса Хэверна вновь появилась широкая улыбка.

– Чтобы отпраздновать назначение даты суда и грядущее восстановление доброго имени мистера Грэнджера, моя жена и я решили завтра вечером устроить бал. – Он лукаво подмигнул. – Ты знаешь Регину. Она использует каждый предлог, чтобы повеселиться. Я хочу, чтобы Девлин был нашим гостем.

Бэррета очень обрадовало это известие; досадно было лишь то, что до суда оставался еще целый месяц – достаточно большой срок, чтобы Беркхарт как следует подготовил свою защиту и проинструктировал подчиненных.

– Думаю, Девлин сможет присутствовать на вашей вечеринке инкогнито, – предположил Бэррет.

– Он здесь? – оглядел ранчо Томас. – Это хорошо. У меня есть для него кое-какие известия. Вообще-то я должен потребовать, чтобы Девлин отдал себя в руки шерифа... Но, учитывая то, как армейские власти опекают Беркхарта, я не хотел бы, чтобы мистер Грэнджер находился в городе, пока в округе рыщет этот маньяк. Временами закон преследует совершенно невинных. Кроме того, поскольку здесь затронуты и мои материальные интересы, то я не слышал ваших слов и не знаю, что ваш брат будет на балу.

– Я уверен, что Девлин будет рад об этом узнать, – с благодарностью произнес Бэррет.

– Не нужно трактовать законы чересчур формально. К тому же армейские власти сделали все возможное, чтобы оттянуть суд над Беркхартом на как можно более поздний срок. Им следовало заинтересоваться его деятельностью еще несколько месяцев назад!

Пока Девлин, Бэррет и Томас Хэверн совещались в кабинете, Мориа в своей комнате ходила из угла в угол. Когда она проходила мимо окна, черная пелена в ее глазах заметно бледнела. Мориа еще не могла видеть, но уже могла различать свет и тьму, и это было большим достижением по сравнению с недавним непроглядным мраком.

Мориа вернулась мыслями к тому восхитительному утру, которое они с Девлином провели на берегу реки. Вспоминая, каким пылким он был, Мориа невольно улыбнулась. Но тут же ее лицо омрачилось.

Проклятие! Она теперь совершенно не могла представить себе жизнь без Девлина Грэнджера!

И все же ей следует отбросить сантименты и внять голосу разума. Чувство с каждым днем захватывало ее все больше, и ей становилось все труднее притворяться, что Девлин мало привлекает ее и мало для нее значит.

Им осталось провести вместе всего лишь два дня, напомнила себе Мориа. Она постарается сделать незабываемым каждое мгновение, которое она с ним сможет разделить. Воспоминания об этих двух днях будут согревать ее всю оставшуюся жизнь.

Рано или поздно Девлин захочет остепениться, обзавестись семьей. Но для того чтобы его жена могла присмотреть за его сыновьями и дочерьми, она должна как минимум их видеть.

По щеке Мориа побежала слеза. Ей так хотелось, чтобы именно она стала матерью детей Девлина! Она любила бы их так же горячо, как любили ее мать и отец. Мысль о том, что эта роль будет принадлежать какой-то другой женщине, наполняла сердце Мориа болью. Кто-то другой будет глядеть в его янтарные глаза, наблюдать, как растут его дети с черными, как крыло ворона, волосами и смуглыми лицами с резкими, как у их отца, чертами.

Мориа стерла слезы со щек и постаралась взять себя в рука. Она должна сохранять присутствие духа и не поддаваться слабости, стать хозяйкой своей судьбы и научиться, будучи слепой, обходиться без чьей-либо жалости. Так будет лучше для всех.