Дикий мир нашего тела. Хищники, паразиты и симбионты, которые сделали нас такими, какие мы есть

В то время, когда на Земле каждый год умирают от голода миллионы людей, тот факт, что мы выделяем огромные площади под производство веществ, в которых никто из нас реально не нуждается (даже без добавления сахара все наши диеты содержат в себе вполне достаточное количество углеводов), говорит о том, насколько сильно зависим мы от вкусовых сосочков. Конечно, мы можем считать наши вложения в выращивание сахарного тростника и производство сахара свободным выбором, но было бы не менее разумно и оправданно видеть в них неизбежное следствие наших вкусовых предпочтений, продиктованных вкусовыми рецепторами, которые говорят нам, что сахар – это хорошо. Так как за всю долгую историю нашей эволюции мы ни разу не оказывались в ситуации, когда сахара было бы слишком много, в нашем организме нет сигнальной системы, которая оповестила бы нас о том, что мы едим чересчур много сладкого. Потребность нашего организма в сахаре безгранична и иррациональна, но это не представляло собой проблемы до тех пор, пока мы не обзавелись мощными орудиями и не преобразили природный ландшафт до полной неузнаваемости.

Но вернемся в Восточную Африку. Никто уже не ходит в лес за медоуказчиками. Они перестали залетать в деревни. Дети, которые когда-то бегали за птицами, бегают теперь в магазин за леденцами. Мы продали наших партнеров, причем так, что теперь медоуказчики стали встречаться очень редко, а клубни сахарной свеклы и стебли сахарного тростника – намного чаще, чем раньше. Собственно, стеблей и клубней стало больше, чем людей, так как на каждого жителя Земли их приходится по несколько тысяч. При этом никто не собирался сознательно пренебрегать медоуказчиками; мы просто сделали все возможное, чтобы осчастливить наши вкусовые сосочки. Из-за их беспощадной тирании те несколько растительных видов, которые обеспечивают нас сладким сахаром, оказались в фаворе, а тот вид, который обеспечивал нас пчелиными ульями, практически нигде не встречается.

Во многих местах по всей Африке, даже там, где никто больше не собирает дикий мед, до сих пор живут истории о медоуказчике. В этих историях говорится о том, что птичка отомстит всякому, кто найдет с ее помощью сладости и не расплатится с ней медом и воском. Медоуказчик покинет человека и начнет водить к ульям слонов и гиппопотамов. Никто, правда, пока не видел слонов, идущих за маленькой птичкой, но мораль басни ясна. Мы не смогли вознаградить медоуказчиков, и это повлекло за собой тяжкие последствия в виде моря искусственных сладостей.

Точно так же, как когда-то нам был нужен сахар для обеспечения организма энергией, долгое время нам была нужна соль для поддержания исторической непрерывности существования. Наша система кровообращения возникла, когда мы были рыбами, жили в море и соль была повсюду. В этом контексте эволюция выбрала соль и другие простые соединения в качестве основного элемента в переключателях, блоках, рычагах и прочей механике нашего организма. В частности, соль используется во всех системах и органах нашего тела. Соль помогала регулировать давление крови в сосудах, что до сих пор остается одной из основных функций нашего организма. Возможно, эту функцию могли бы выполнять и другие вещества, но соль была дешева, и ее было много. Потом мы покинули море, переселились на сушу и тотчас ощутили нехватку соли. Как и другие сухопутные виды, мы бросились на ее поиски. Попугаи летают к солончакам, слоны к ним ходят, а беременные женщины иногда пригоршнями едят глину. Во время этого великого переселения из океана на сушу наши вкусовые сосочки отточили свою чувствительность к соли. В мозге был проложен мощный кабель, соединяющий солевые рецепторы с центрами удовольствия. Человек не может жить без соли, и мозг постоянно напоминает нам о необходимости ее активного поиска.