Дикий наездник

Нуаду взглянул вниз, но не заметил Куалайн и Италарис. Вероятно, они достигли безопасного речного каньона, а может, умерли слишком далеко, чтобы он ощутил это по эмпатическому каналу. Нуаду предпочел верить в первый вариант исхода.

Путь к Паутине был чист — но вдруг очередной выстрел пронзил поднимающийся отряд альдари живой молнией. Дагдель превратился в унесенное ветром облачко распыленной материи.

— Полный вперед, больше никаких игр! — хлопая Б’сайннада по плечу, крикнул Нуаду остальным. — Теперь нас спасет только скорость.

Более не утруждая себя маневрированием, наездники Сайм-Ханна разогнали до предела свою антигравитационную технику. По команде Б’сайннада «Алеан» понесся вперед, словно слишком долго пробывший в загоне жеребец, чуть не скинув Нуаду с платформы. Дикий наездник крепко вцепился в поручень и, глядя на проносящийся далеко внизу лес, захохотал от упоения.

Летящий рядом с ним Алиаса привстал из седла, стискивая в руке мерцающий посох. Нуаду почувствовал прилив психической энергии, когда ткач ветра мысленно потянулся к порталу. Он напряг каждую частицу своего тела и разума, подстегивая наездников на последний рывок.

Три летящих впереди штурмовика некронтир замедлились и навели орудия на приближающихся наездников. От сдерживаемых эмоций у Нуаду сдавливало грудь и дрожали руки.

Вырвавшийся из ближайшей «Гибельной косы» искрящий белый луч прошел мимо него. Нуаду ничего не увидел, однако уже в следующий миг перестал ощущать Алгинаса. На лидера сайм-ханнцев накатило удушливое чувство потери: при мысли об испарившемся камне душ кузена у него ком подступил к горлу.

Отчаяние окутало психическую связь, застилая разум Нуаду туманом безысходности. Он уставился на Паутину, не сводя глаз и мыслей с пурпурного завихрения и символа самой жизни, и вдруг ему почудились кольца мирового духа внутри закручивающейся по спирали энергии — портал к Сайм-Ханну.

Ведомые им сородичи сосредоточились на вратах и, обретя общую цель, сконцентрировали силы. Нуаду почувствовал касание мыслей Алиасы, который направлял чистую психическую мощь на повторное обращение к Паутине. Дикие наездники, завороженные течением энергии эмоций, вплетали частичку себя во временный единый дух. Нуаду едва не повредился рассудком, когда луч некронтир оборвал жизнь Торасади.

Врата, подпитываемые смесью надежды и отчаяния, спазмически сокращались. К поднятой руке ткача ветра протянулся нематериальный туннель, превращаясь в алого змея с широко раскрытой пастью. Нуаду не потребовалось отдавать команды. Дикие наездники все как один бросились в брюхо космического змея и наконец-то оказались в безопасности Паутины.

Когда Нуаду оглянулся, чтобы проверить, кто проник в созданный Алиасой проход, его упоение сменилось отчаянием. До портала добрались всего-навсего десять сородичей вместе с Друткхалой.

Нуаду отправился на Агариметею, желая улучшить положение клана Огненное Сердце. Он думал, что известия о хранилище в мире-гробнице будут стоить жертв, но когда подсчитал потери семьи, то понял, что назад он принесет только истории о погибших сынах и дочерях.

Глава 2 СТАНОВЛЕНИЕ ИННАРИ

— Приветствую на борту «Сна Иннеада», Арадриан, — произнесла иннари, ждавшая его перед швартовочным трапом.

Ее одежда представляла собой цельный кусок ткани, несколько раз обмотанный вокруг тела так, что создавались переливающиеся радужными цветами складки. Белесую кожу на бритой голове пронзали увенчанные драгоценными камушками иглы и позолоченные кольца. Более на ней не было ничего, кроме багровых напульсников на каждой руке, отмечающих ее приверженность Иннеаду. Арадриан сразу заметил отсутствие у нее камня души, что выдавало в ней друкари, уроженку Комморры.

Арадриан, неожиданно заволновавшись из-за необходимости выходить наружу, оглянулся на Унсу-шуета. Зловещий Мститель, спасший его от верной смерти, уже избавился от доспеха и боевой маски. С ободряющей улыбкой он успокаивающе кивнул ему. Его молодость удивила Арадриана, думавшего, что иннари будут в целом такими, как он: средних лет, уставшими от пережитого. Однако в действительности за время своего путешествия с Ситонемеша, где он присоединился к родне из Перерожденных, Арадриан не встретил ни единого иннари, кто подпадал бы под понятие «типичный». Чтобы объединить все разнообразие их возрастов, историй и характеров в какой-то один тип, пришлось бы сбросить со счетов неоднородность самих альдари. В ряды иннари вступали многие тысячи представителей рукотворных миров и Комморры, банд изгоев и пиратов. Больше того, ходили слухи, будто даже исшедшие почувствовали Шепот и ответили на зов Иннеада. Впрочем, несмотря на все многообразие происхождений, тех, с кем успел пообщаться Арадриан, объединяла особая судьба.

Каждый стремился служить чему-то высшему, нежели он сам. Каждый испытывал глубокую неудовлетворенность, сильнее даже апатии скучающих обитателей искусственных миров либо умственной усталости от паранойи тех, кто жил в Темном городе под пристальным взглядом Той-что-жаждет.