Дикий огонь

Роган подождал, пока она не скрылась из виду, и шагнул ко мне.

— Ей понадобится сопровождение домой, — сказала я. — И наблюдение за домом.

Было сложно сказать, куда могло привести это расследование, а дополнительные меры безопасности никогда не бывали лишними.

— Я об этом позабочусь, — кивнул он и поцеловал меня. Это был внезапный, грубый поцелуй, жадный и горячий. Он обжигал, словно огонь.

Мы отстранились, и я увидела дракона в его глазах. Роган готовился к войне.

— Твоя бабушка в городе, — сказал он и вложил мне в руку флешку. — Ты должна принять решение сегодня.

Он развернулся и ушёл, а его поцелуй все ещё горел на моих губах.

Я вздохнула и вставила флешку в ноутбук.

Глава 2

Вся семья собралась за кухонным столом. В этот раз я заняла место во главе, положив справа от себя стопку бумаг, прикрытых папкой. Я распечатала содержимое флешки.

Две мои сестры заняли стулья рядом со мной, Каталина — справа, Арабелла — слева. Каталина, которой через неделю исполнялось восемнадцать, была темноволосой, серьёзной и спокойной. Ей нравилась математика, поскольку она в ней разбиралась, а ещё, она была готова на что угодно, лишь бы не оказаться в центре внимания. Пятнадцатилетняя Арабелла была подтянутой блондинкой, с более полной грудью и бёдрами, и слова «спокойная» и подавно не было в её лексиконе. Ей нравилась криминалистика и гуманитарные науки. Заставлять всех отвечать за свои слова было её излюбленным методом решения проблем. Дебатный клуб старшей школы совершил фатальную ошибку, отказав ей в участии из-за её первого курса и отсутствия свободных мест, и теперь был вынужден жить в постоянном страхе перед ней.

Бернард, старший из наших двух кузенов, сидел рядом с Каталиной. Выше шести футов, с плечами, осложнявшими проход в узкие двери, Берн был сложен так, словно зарабатывал на жизнь вышибалой. Он занимался борьбой в старшей школе и продолжал ходить на дзюдо несколько раз в неделю, поясняя, что так он компенсирует долгие часы, проведенные за написанием компьютерного кода. Когда он был ребёнком, его волосы были цвета соломы и вились. Теперь все кудряшки исчезли. Его волосы стали темно-пшеничными, коротко стриженными и взлохмаченными.

Его брат Леон был полной противоположностью. Худощавый, темноволосый и шустрый, Леон чередовал сарказм с восторгом и беспросветной мрачностью так же быстро, как и его шестнадцатилетнее тело производило гормоны. Он боготворил своего брата, а себя считал пустышкой без способностей к магии. Я знала, что это не так, и изо всех сил старалась держать это знание при себе, потому что для магического таланта Леона была лишь одна работа, которую никто из нас не мог ему пожелать. Сейчас только Баг (эксперт Рогана по наблюдению), моя мать и я знали, на что он способен. Единственная причина, по которой я рассказала маме об этом, было то, что его талант рано или поздно проявит себя, и если меня не окажется рядом, кому-то другому придётся с ним справится. Рано или поздно мне придётся рассказать Леону.

Мама сидела на противоположном конце стола. В прошлом она была солдатом, но время, проведённое в плену, оставило её с неизлечимой хромотой. Сейчас она была полнее, её каштановые волосы были заплетены в косу и заколоты на затылке. У неё были такие же карие глаза, как и у меня. Во время болезни папы и после его смерти, мама удерживала нас всех вместе. Только сейчас я начинала понимать, сколь многого ей это стоило.

Рядом с мамой сидела бабуля Фрида. Одно из моих ранних воспоминаний — как я играю на полу гаража с маленькими модельками машин, а бабуля Фрида, ещё со светлыми прядями в волосах, мурлычет себе песню под нос, работая над огромной машиной. Большинству людей запах машинного масла и резины напоминает о механике. Мне он напоминает о бабушке.

Семья.

Я любила их всех так сильно, что готова была пойти на что угодно ради их безопасности. Это будет Рождество, которое мы никогда не забудем.

— Виктория Тремейн знает, кто мы такие, — сказала я.

Слова прозвучали, словно гром в ясном небе. Арабелла побледнела. Каталина закусила губу. Берн весь напрягся. Ничего не понявший Леон нахмурился, увидев встревоженные лица остальных. Никто не проронил ни слова.

Мой талант правдоискателя был большой редкостью — в Соединённых Штатах было всего три Дома правдоискателей. Дом Тремейн был наименьшим и самым опасным. В нем был лишь один человек — Виктория Тремейн. И она шла за нами.

— Ты точно в этом уверена? — наконец, спросила мама.

— Она пыталась выкупить нашу закладную.

Мама выругалась.

— Я думал, наша закладная принадлежит Дому Монтгомери, — сказал Леон.

— Дому Монтгомери принадлежит закладная на наш бизнес, — терпеливо пояснил Бернард. — Закладная на наш склад находилась у частного банка, пока Роган её не выкупил.