Дикий. Прирученный. Твой (СИ)

Вот уж чего не ожидала от себя, так это истерики. На меня будто обрушили многотонный груз, состоящий из всех нереализованных ожиданий, надежд и едва заживших душевных ран. Я испытала острое чувство, граничащее с ненавистью. Нет, нет, я не ненавидела Маркуса. Скорее уж себя. За слабость от осознания, что я все еще жажду его любви.

Он шагнул в мою сторону.

– Не смей! – мой голос звучал выше обычного, в нем проскальзывали едва уловимые угрожающие нотки. Я всхлипнула. – Все же было хорошо. Так почему? Я сделала что-то не так? Уделяла все внимание Рохану, и ты решил, что это надо исправить?! Отвечай!

Мы стояли друг напротив друга, как два каменных изваяния. Тишина в перерывах между моими сумбурными выкриками могла порезать кожу.

Маркус покосился на второй свет, отделенный небольшим балкончиком, опоясывавшим библиотеку.

– Я не хотел тебя обидеть, – просто сказал он. Словно это что-то объясняло.

Позади скрипнули створки парадных дверей, и мы одновременно повернули головы. В проеме стоял полуобнаженный мужской силуэт: Рохан недавно принимал душ, вода стекала с его зачесанных назад белых волос вниз по груди и оставляла небольшие лужицы там, где оборотень ступал босыми ногами.

– Если прячетесь, то делайте это тише. Я тут хотел начать скандалить из-за того, что со мной не обговорили массовую миграцию волков, но вижу, дела подождут, – пробормотал он, оценивая мой подбородок в каплях крови, настороженного молчаливого Маркуса, и, наконец, разворошенный горшок. – Нужна помощь?

– Нет, – отозвалась я. Прокашлявшись повторила: – Нет, все хорошо. Давай о стае позже поговорим, я… прикусила язык.

– Как скажешь.

– Мы заняты.

– Вижу.

Стало немного легче. Не устроил скандал – уже хорошо. Но, кажется, Рохан все понял и сделал определенные выводы, которые грозили Маркусу, как минимум, серьезным внушением в дальнейшем. На меня же он смотрел с едва заметным беспокойством.

– Надеюсь, прикушенный язык не помешает тебе объяснить, что эта детвора сделала со вторым по счету моим любимым диваном, – донеслось уже из коридора. Он ушел, давая возможность обговорить все без свидетелей, чему я была безмерно рада. Нервно хмыкнув, утерла нос и пошла к эркеру. Нужно прийти в себя.

Судя по состоянию моего телохранителя, он пребывал в столь же смешанных чувствах.

Потерянный – вот что первым приходило на ум. И вместе с возвращением власти над собственными эмоциями я начала потихоньку осознавать. Поцелуй не был издевкой или типа того. Это было полностью спонтанное решение.

Кто или что подтолкнуло тебя к нарушению собственных правил?

– Мне уйти? – спросил Маркус, больше не делая никаких телодвижений в мою сторону.

– Нет. Не надо, я уже успокоилась. Теперь я хочу узнать кое-что, и надеюсь на твою полную откровенность. Мы все еще можем поговорить?

– Да, конечно, – через чур быстро выпалил он, оживая.

– Тебе стало одиноко? Только честно.

В ответ прозвучало что-то плохо различимое. Я разобрала только: «Лучше бы было… нет».

– Тебя кто-то попросил это сделать? Может, товарищи из отряда Ангмара, они ведь часто отпускают неуместные шуточки про наш образ жизни.

– Нет, – громче и жестче ответил Маркус. – И уж точно я бы не стал слушать этих идиотов со спермотоксикозом.

– Тогда я не понимаю…

Мозг категорически отказывался воспринимать очевидное; все те крохотные намеки и детали, указывавшие на реальное положение дел. Если бы я могла позволить себе подобную роскошь. Но нет, все внутри протестовало, сыпалось, ломалось под давлением внешних обстоятельств. Я боялась услышать правду.

А она звучала:

– Я просто люблю тебя, вот и все. И сделаю все, чтобы ты не оказалась на самом дне, когда планы твоих друзей рухнут.

– Вот как? Любишь? И я спрашиваю не про братскую любовь или любовь к госпоже, ведь мы уже уяснили, что ты свободен с тех пор, как я сняла с тебя ошейник. Ты любишь меня как девушку?

Молчание. Болезненный вздох.

– Нас с рождения учат тому, что люди это высшая форма жизни. Ты знала? Подобные спичи звучали из динамиков в детской, когда мы ложились спать. Мы существуем только для того, чтобы облегчить ношу хозяина, оберегать его от невзгод, любить и беречь, – Маркус сделал усилие, чтобы заставить свое тело двигаться, и сел у моих ног. Спокойный взгляд серебристо-серых глаз резко контрастировал с его речью. – Но когда кто-то спрашивал у дрессировщиков, о какой любви речь, его наказывали током. Есть только один правильный ответ. Пес не может желать хозяина. Это попросту невозможно.

Меня пробил озноб – так сильно это совпадало с моими мыслями о греховности чувств к тому, кого тебе купила семья.

– Я должен быть хорошим оборотнем.

– Ты хороший!

– Нет. Но если бы не недавний инцидент, я смог бы продолжать действовать рационально. Оберегать тебя от собственных желаний и чувств. А потом появился Рохан, и ты стала парой беглого оборотня. В какой-то момент мне показалось, что судьба не может быть ироничней! – Маркус тихо рассмеялся, хотя глаза его не улыбались. – Но я не собираюсь сдаваться. Он был первым, пускай, зато я всегда был и буду рядом. Время рассудит, кто из нас двоих достойнее…

Почему?