Дикий рейс

Через несколько минут оба уже храпят на своих койках, а я ворочаюсь и не могу заснуть. Как острую физическую боль, я ощущаю его отвратительную усмешку. Мысленно я жестоко с ним расправляюсь, а в действительности, когда он шипит: «Уничтожу!», идиотски улыбаюсь. Он парализовал мою волю.

А ведь я был лихим моряком и на парусных судах смелостью снискал одобрение даже у старых шкиперов, морских волков. Боцман отлично видит, что я ненавижу его, и наслаждается моим бессилием. Пожаловаться капитану – рискованное дело: боцман узнает… Но что я теряю?!

Капитан – безмолвная личность, с глубоко мысленным видом жующая табак, выплюнул жвачку и, не глядя на меня, изрек:

– Сочиняешь!..

Словно в тумане прошел для меня путь до самых берегов Австралии. И когда в яркий, солнечный день с бака донесся звонкий, радостный крик: «Земля! Земля!», я не ощутил этой радости. И даже мощный, бодрящий грохот якоря, звучащий как салют земле, не тронул меня…

…Темная) ночь. Тишина в порту. Мрак и сон. Я один уныло брожу по палубе. Где-то далеко-далеко, на севере, в снегах моя родина. Я ночной вахтенный. Сплю днем, когда идет погрузка. Над самой головой по железному потолку кубрика стук, топот, лязг, крик, будто ты находишься в железном котле, по которому стучат десятки молотов.

Команда вечером, после работы, уходит на берег, а мне можно уйти только днем, отрывая время от сна. Конечно, назначение меня ночным вахтенным – дело рук боцмана. В ночную вахту сон неумолимо преследует меня, а заснуть нельзя. Поэтому я стараюсь вздремнуть стоя, прислонившись спиной к борту или мачте; когда подкашиваются ноги, я пробуждаюсь…

Но в эту ночь дремота меня не мучает. Я снова ищу выхода. Что предпринять? Самый простой способ перед отходом судна сбежать на берег. Но… во-первых, это значит очутиться в чужом краю без денег (все жалованье, во избежание бегства команды, выплачивается только по возвращении в Европу), во-вторых, придется потерять заработок за несколько месяцев рейса; выбросить весь свой тяжелый труд «за борт» в угоду боцману, и в-третьих, слово «бежать» звучит позорно.

Разве я трус? Такой поступок не достоин моряка. Я молод, но опыт мой говорит, что решиться на такой шаг – значит, погубить себя. Нет!.. Будь я проклят, если я на это решусь! Лучше остаться уродом, лучше смерть! Сегодня же, вот в эту ночь, я должен найти какой-то выход. Надо только придумать.

Я прошелся по палубе. Покачав рукоятку помпы, я подставил голову под холодную струю воды. Так! Решение есть… Пусть изуродует меня, пусть убьет, но я буду завтра драться с ним до последнего вздоха. Драться так, чтобы у него навсегда отпала охота преследовать меня. А хватит ли пороху? Надо проверить себя, испытать… Как? Чем?… А очень просто.

Наш пароход пришвартован к бетонной стене мола. Борт судна почти на одном уровне с поверхностью мола. Пароход то отступает от мола, то с такой силой прижимается к нему, что пробковые кранцы, смягчающие удары, сжимаются в лепешки. Прыгнуть днем с борта на берег – это пустяки… Но прыгнуть ночью, во мраке, когда борт отходит от берега на расстояние метра и этот промежуток кажется черной пропастью!

Промахнуться в прыжке – значит, погибнуть. Вынырнешь, а в этот момент борт снова прижмется к молу, и от тебя останется только кровавое месиво.

Так вот: если у меня хватит духу прыгнуть с судна на мол, когда борт от него отойдет, тогда можно завтра схватиться с боцманом.

Такая проверка нервов может дать мне гарантию, что завтра я не сдрейфлю. Ну что ж… Попробуем. Я подошел, взобрался на борт, встал. Глянув вниз, в черную пропасть, и почувствовал легкую дрожь в ногах. Выждав момент, когда борт снова отошел or берега, я приготовился, пригнулся и… ни с места… Ноги приросли к борту. Сердце забилось. Выступил пот. О, чорт! Выждав момент, я снова пригнулся, и снова то же самое. И так в третий, четвертый и пятый раз. Не могу оторвать ног от борта. Я соскочил с борта, прошелся по палубе. Передохнул. И опять… И опять… Прошел, вероятно, час. Усталый, весь мокрый от пота, опустился я на палубу и, если бы не стыд, заплакал бы.

Вяло, пошатываясь, снова взобрался я на борт и вдруг, неожиданно для себя, словно кто толкнул меня в спину, глухо вскрикнул и… прыгнул. Ослабевшие ноги скользнули по стене мола, но я успел ухватиться руками, повис… Мгновенно взобравшись на мол, я круто повернулся и уже оттуда прыгнул обратно за борт. Покачнулся. Сорвался на палубу. Без передышки я повторил свой прыжок туда и обратно… Хватит. Ура! Гордый, счастливый, я прошелся по палубе.

В этот день я спал крепким сном, и обычный шум на палубе не мешал мне. Проснулся я раньше времени. Рабочий день кончался, грохот лебедки затихал. На железной печке стоял котелок с водой. Котелок принадлежал боцману. В нем он варил крабов. Боцман с минуты на минуту должен был притти будить меня. Кроме меня в кубрике никого не было.

– И так душно, а он завел моду зажигать печь в нашем кубрике. У себя бы зажег, мерзавец! – проворчал я.

«А вдруг он на этот раз не придет? – по думал я со страхом. – Тогда весь мой план будет нарушен…»