Дикий Талант

А может, инстинкт и не оставил «паучиху». Может быть, ее просто побоялись развязать. В любом случае мне повезло – очнулся раньше, чем они на это решились.

Черная церковь нависла над улицей огромным уродливым пауком. Подойдя ближе, я почувствовал наше родство, и на какое-то мгновение мне стало легче.

Перед храмом Тьмы и Первородного Зла был небольшой загон для скота и птицы, рядом примостилась лавка торговца. Кровавые жертвоприношения… куда без них?

Мало что известно о тех временах, когда люди отказались от тотальной войны с темными силами и согласились на сосуществование. Это было на заре времен – ни дат, ни имен тех, кто был в числе первых, заключивших договор. Только смутные предания… Впрочем, кому есть дело до преданий?

Главное, что это полезно.

Черные церкви – зло одомашненное, приспособленное к нуждам и потребностям смертных. Зло не хаотичное, но упорядоченное, собранное в конкретных местах. Зло, принимающее добровольцев и довольствующееся этим… по крайней мере, так кажется на первый взгляд.

Так проще всем. Даже аду – души с тех пор обходятся гораздо дешевле. И все по закону, все в рамках человеческих правил. Существует официальный свод цен на услуги. Единственно, запрещено приносить в жертву создания, наделенные разумом и душой. Преступившего это правило ждет суровая кара, по сравнению с которой сжигание на медленном огне – просто небольшой ожог.

И все идет своим чередом. Кто-то в обмен на собственную душу проклинает соседа, другой отворяет себе вены, призывая Герцогов ада отомстить за поруганную честь дочери, третий режет горло жертвенному быку, устраивая выкидыш жене давнего недруга. У каждого свои мотивы и свои причины. Кажется, это все-таки лучше, чем вторжение орды демонических тварей из потустороннего мира. Или нет?

При жизни Зло оказывает услуги, после смерти – забирает душу. Все честно и справедливо. В наш мир нельзя впустить больше Зла и Тьмы, чем ты стоишь. А преисподняя уже собрала такой урожай, что цены существенно упали. Конечно, кое-что осталось неизменным – душа праведника, безусловно, стократ дороже души грешника, но праведники-то и не идут добровольцами.

Впрочем, дело не в этом. Просто все знают – Тьма всегда в выигрыше. Она все равно возьмет больше, чем даст. Поэтому в Черные церкви идут либо те, кому терять нечего (увы, многие вскоре понимают, как сильно заблуждались), либо те, кто уже впустил в душу отблески адского пламени.

Кроме того, на другой чаше весов находится Строгая Церковь и Божественное вмешательство. Равновесие, чтоб его!… Тот, кем я был до того, как стать Пауком, не особо тяготел к философии, но он разделял черное и белое и старался по мере возможности быть на светлой стороне. Для Паука все стало гораздо проще. Он просто смешал краски. Мир Паука – серый, хотя и в нем нашлось место глубоким и мрачным теням.

– Мессир, могу я предложить вам этих… э… чудесных черных цыплят.- Торговец на глаз оценил мой достаток и предложил самый никчемный товар.- Их кровь умилостивит духов!

– Агнец! – сказал я хрипло,- Мне нужен агнец. Белый. Без единого пятнышка. Еще сосущий мать.

– Э… могу я посмотреть на деньги?

Я снял золотую цепь (усач, должно быть, до сих пор в беспамятстве) и бросил торговцу.

– Твое!

– Хм,…- покрутил головой толстяк.

Дворянин, добровольно расстающийся со знаком своего благородного происхождения? Небывалый случай!

Впрочем, босые и татуированные дворяне, наверное, случай куда более небывалый. Но золото не имеет запаха. У него другое свойство – липнуть к рукам.

– Весьма щедрая плата, мессир! Так платят короли! Могу я предложить еще что-нибудь? Есть свежая кровь девственницы. Никакого насилия, все по уговору! За четверть пинты я возьму…

– На алтарь! – приказал я.- Где твои подручные? Пусть тащат его на алтарь.

Не оборачиваясь, я захромал к храму. Прислужник у входа – плечистый горбун с лицом идиота – услужливо распахнул дверь. Даже сломанный нос не помешал мне почувствовать исходящую от него вонь трупного разложения. Зомби. Похоже, у Черной Церкви в Китаре дела идут совсем плохо, если она не может позволить себе даже живого привратника.

Внутри было мрачно, сыро и душно. И снова запахи оказались достаточно сильными, и я смог их учуять – несло серой, гнилью, горелым мясом. В воздухе витали эманации боли, страдания, животной одержимости и низменных страстей. Толстые свечи на шестирогих подсвечниках сильно чадили. Это, конечно, не был чистый трупный воск, но без него не обошлось.

Ко мне подошли двое в черных одеждах. Под капюшонами виднелись традиционные для Черной Церкви символы – треснувшие серебряные пентаграммы. Странно, что металл, губительный для Тьмы, так привлекает ее служителей. В лучах пентаграммы заключены простые мистические знаки, складывающиеся в шестой символ – одновременно заклинание и одно из Неназываемых Имен.

– Что привело тебя к нам, брат мой? – Голос, донесшийся из-под капюшона, был ровным и холодным.

Ни участия, ни радости, ни желания помочь – исключительно деловые отношения.

– Поиск удовольствий? Желание утолить ненависть? Терзающая душу тоска? Страх, может быть?