Дикий цветок

Действуя по наитию, но достаточно разумно, чтобы оставить ружье в бельведере, Джессика устремилась вниз по ступенькам, а затем, выскочив из кованой железной калитки, побежала по грунтовой дороге.

— Нет! Нет! — кричала она на ходу.

Мужчины оглянулись на ее крики. Полет Фантазии, заметив Роберта, перестала убегать и поскакала в его сторону.

— Миссис Джессика! — удивленно воскликнул Роберт, когда женщина подбежала достаточно близко. — Что вы здесь делаете?

— Собираюсь воззвать к здравому смыслу каждого. Добрый день, лейтенант!

Офицер закрыл приоткрывшийся от удивления рот, а затем, приподняв руку к полям своей кавалерийской шляпы, произнес:

— Мадам…

— Роберт, дорогой! — обратилась к молодому человеку Джессика. — Пожалуйста! Положи пистолет на землю. Что ты намерен с ним делать против стольких солдат?

Роберту уже исполнилось двадцать три года, но он так и не перерос свистов и хрипов в легких. Из-за хронического бронхита у молодого человека был такой вид, словно его может свалить с ног порыв ветра. Сопротивляться кавалерийскому разъезду он мог не в большей мере, чем палка — тарану.

— Я бы на твоем месте ее послушал, — произнес старший лейтенант.

Металл в его голосе и взгляде свидетельствовал о том, что спорить с ним опасно. Полет Фантазии подскакала к людям. Бока лошади нервно вздымались.

— Вы не можете забрать эту лошадь, — сказал Роберт.

Он лишь чуть опустил руку с пистолетом, держа оружие наизготове.

— Я реквизирую всех здешних лошадей. Бросайте оружие и идите, откуда пришли. Мы не причиним вам никакого вреда.

— Вы ее не заберете, — сжимая зубы, упрямо заявил Роберт. — Она не пойдет на войну, не станет кавалерийской лошадью.

— Станет, когда надоест мне.

— Ни за что. Пусть лучше умрет.

Роберт поднял пистолет, приставил дуло к месту за ухом животного и выстрелил.

Джессика не поверила собственным глазам. По изумленным взглядам верховых она поняла, что никто из северян такого поворота событий тоже не ожидал. Прошла секунда, прежде чем лошадь с шумом рухнула на землю. Дымок поднимался из дула пистолета в руках Роберта.

— Не стоило этого делать, — сказал лейтенант и выстрелил Роберту в голову.

— Нет! — завопила Джессика, но было поздно.

Пуля попала парню в лоб. Тот неловко упал бесполезным мешком подле убитой лошади. Джессика опустилась возле него на землю и положила его окровавленную голову себе на колени. Молодой человек умер мгновенно. В его мертвых глазах застыл вызов. Джессика взглянула на офицера сквозь пелену слез.

— Как вы могли? Он же еще мальчик!

— Все мы когда-то были мальчиками, — ответил старший лейтенант. — Человек, ни с того ни с сего застреливший такую красивую лошадь, не заслуживает жизни.

— Эта лошадь принадлежала девушке, которую он любил. Она погибла в пятнадцать лет. Роберт заботился о лошади в память о покойной, — плача, сказала Джессика.

По лицу лейтенанта промелькнула тень раскаяния. Он окинул взглядом зелень пастбища, затем вновь посмотрел на Джессику.

— Война — это сплошная череда трагических недоразумений, мадам. Я очень сожалею, что так вышло.

Джессика услышала позади себя шум. Оглянувшись, она увидела хозяек Хьюстон-авеню и их служанок, чья процессия растянулась вдоль грунтовой дороги. На ветру развевались подолы юбок с фижмами и передники негритянок. Женщины несли с собою пистолеты и ружья, пользоваться которыми учились на случай, если придется оборонять свои дома. Среди них были матери тех, кто сложил голову либо был ранен в битвах по всему Югу. Они, казалось, ждали от Джессики сигнала к началу стрельбы.

Камилла Уорик, маленькая, хрупкая женщина, протолкалась сквозь строй и побежала к ним. Юбка с кринолином, казалось, поднимает ее над землей. Джессика повернулась к лейтенанту.

— Уходите, молодой человек, ступайте к своей матери, которая так и не узнает, какое горе вы причинили этой женщине. Если останетесь, прольется новая кровь, быть может, ваша.

— Я не собираюсь воевать с женщинами и слугами, — сказал лейтенант. — Но лошадей мне забрать придется. Скажите своим людям, чтобы разошлись. Мы поедем по дороге.

Когда случилась эта трагедия, Сайлас находился в кабинете доктора Вудворда. После мужчина поехал в Сомерсет и взобрался на любимый холмик, с которого открывался чудесный вид на плантацию, на плоды труда всей его жизни. Вид этот обычно успокаивал его встревоженный разум, но на этот раз душевного отдохновения не случилось. Только вернувшись в сумерках домой, Сайлас узнал о трагическом происшествии на пастбище и о героическом поведении своей жены. Он решил, что плохих вестей и без того с лихвой хватит, поэтому стоит подождать, пока уляжется горе, вызванное гибелью Роберта, а потом уже рассказать Джессике о диагнозе, поставленном Вудвордом.

Глава 65