Дикий цветок

– Знает. Она сама во всем этом по уши замешана.

– Что?

Джереми весь подобрался.

Сайлас рассказал о причастности Джессики к работе организации.

– Ее отец очень на нее разгневался, – окончил он свой рассказ, – так разгневался, что хочет спровадить дочь как можно скорее подальше от глаз своих. Именно поэтому он приезжал ко мне на днях. Ему нужна моя помощь.

– И чем же ты можешь помочь ему в этом деле?

– Он хочет, чтобы я женился на его дочери.

Застывший взгляд Джереми напомнил Сайласу об одном случае, произошедшем давным‑давно, когда они удили рыбу на противоположных берегах озерца. Завидев друга стоящим в ступоре, Сайлас быстро определил, что же ввергло Джереми в такое состояние. Оказывается, выше по течению стоял также пришедший за рыбкой медведь. Он был настолько увлечен своим делом, что не обратил на Сайласа ни малейшего внимания. Во взгляде Джереми отражались две имевшиеся у Сайласа возможности: либо залезть на кипарис, где он будет в безопасности, но окажется в ловушке, либо рискнуть жизнью и броситься наутек, обретя таким способом шанс на свободу. Сайлас рискнул и, бросившись в лес, убежал от медведя. Теперь он чувствовал себя в такой же ситуации, как и тогда. Следует ли ему оставаться на месте, где он чувствовал себя в полной безопасности, но был связанным по рукам и ногам, или отправиться на поиски свободы, рискуя потерять больше, чем он может обрести? Возле озера в тот день Джереми его не оставил. Оставит ли друг его сейчас, если Сайлас примет предложение Карсона?

– Я не знаю, что и сказать, – произнес Джереми.

– И я не знаю… Может, все-таки выпьешь? Виски?

Пока Сайлас наполнял стакан Джереми, тот спросил:

– Что ты ему ответил?

Сайлас был доволен, что Джереми не сформулировал свой вопрос как «Ты ведь ему отказал?», как сделали бы многие на его месте.

– Я сказал, что подумаю. Джереми! Какого ты обо мне теперь мнения, когда знаешь, что я не отказал сразу, а взял время на раздумья? Ведь Карсон Виндхем предложил мне выход из сложившегося тупика, о котором ты только что говорил.

Глава 18

Джереми Уорик пустил своего коня легким галопом, когда тот свернул на обсаженную мшистыми деревьями дорогу, ведущую к особняку его семьи, издалека похожему на Парфенон[16]. Господский дом хозяев плантации Мэдоулендс был возведен из покрытого белой штукатуркой кирпича. Роскошное строение прямоугольной формы высотою в три этажа, если считать цокольный. Его окружали два ряда массивных колонн, которые поднимались до самой крыши. Подобно сверкающему драгоценному камню, даже в наступающих сумерках дом выделялся на фоне пышных садов и огромных лужаек, которые спускались вниз и терялись среди полей, откуда уже сняли урожай хлопка. Поля эти исчезали за горизонтом. Рожденный среди раздолья и роскошных строений Мэдоулендса, Джереми никогда прежде не обращал особого внимания на тот факт, насколько величественным кажется отчий дом, как обширны принадлежащие семье земли. Плантация Квинскраун была куда скромнее. Теперь он взирал на все эти земли и величавый особняк совсем другими глазами. На что пойдет человек, чем рискнет, чем пожертвует ради того, чтобы все это стало его?

Именно всего этого Сайлас желал всей душой. Именно для этого, по его мнению, он появился на свет. Именно это необходимо любому уважающему себя мужчине. Если Моррис завтра умрет, оставив Квинскраун своему брату, Сайлас будет самым счастливым, самым довольным своей судьбой человеком. Если отец и братья Джереми, не приведи Господь, скончаются, а он, Джереми, унаследует все их состояние, то ничего, за исключением горя и отчаяния, в его душе не останется. Причины его желания переселиться в Техас были иными, нежели у Сайласа. Он тоже был не прочь стать хозяином на своей собственной земле, но окружение – и это главное – должно быть новым, свежим, полным жизни. Все, о чем Джереми имел хоть какое-то представление, было связано с сельским хозяйством, но он не отказался бы и от других возможностей разбогатеть на земле больших надежд, которую являл собою Техас. Джереми втайне считал плантаторскую систему Южной Каролины с ее обычаями, традициями, нравами и предрассудками закостенелой и малоэффективной. Придет день, и она станет бесплодной, как постепенно теряет свое плодородие земля вокруг. Джессика Виндхем, должно быть, придерживается того же мнения.

Но Джереми вполне мог понять источники одержимости всем этим друга. Сайлас был человеком земли, земли, дающей богатые урожаи хлопка, если уж быть точным, а еще он был мужчиной из рода Толиверов, которого с самого рождения учили владеть, хозяйничать, распоряжаться, но никак не подчиняться чужим приказам. В жилах Сайласа текла кровь его предков. Он не мог изменить заложенного в нем с рождения характера или пойти с самим собой на компромисс, как не способен был изменить цвета собственных глаз.