Дикий цветок

Историю этого конопляного холма рассказал нам великий шейх Халед, лучше всех знающий легенды степи, которые передавались из поколения в поколение, восходя из глубины времен с туманами и ветром, разрастаясь с годами и десятилетиями. Мы сидели у подножья холма, и шейх Халед рассказывал:

«Этот холм – горб злого царя, который грехами своими привел к погребению целого города со всеми его обитателями. А захоронен он здесь, как падаль, из-за греха его с девственницей. Пятнадцатилетней привели ее к нему. Она была стройной и неоскверненной, с длинными волосами и развитой грудью, и прелести ее бедер рисовались под тканью платья. Глаза царя вышли из орбит при виде красавицы. Привел ее во время трапезы военачальник, командующей тысячей бойцов, с целью получить за нее выкуп. Он прорвал охрану дворца, и приволок за собой дрожащую девушку. Справа от царя восседала царица, что властвовала над ним твердой рукой и выпускала его из постели лишь в дни месячных. Когда царь увидел молодую египтянку, взыграла в нем темная страсть, и он велел евнухам приготовить ему ложе в тайном логове, в гуще деревьев. Логово скрыто от человеческих глаз, но не от Аллаха. Царь поставил стражников на всех тропах, ведущих к этому месту, никто не мог туда прийти и оттуда уйти. Там находилась юная египтянка. Царь пытался овладеть ею, но она сопротивлялась, была упряма, сильна, красива, мужественна, и царь не мог ничего сделать. Избивал ее плеткой до крови, но она сидела, нагая и молчаливая, и глаза ее сверкали, как глаза зверя в ночной темноте, и зубы блестели. Страсть бушевала в царе, и он силой лишил ее девственности, не обращая внимания на крики и стоны. Тяжестью своего тела одолел ее сопротивление, но Аллах, великий и милосердный, услышал рыдания девственницы и отомстил за нее. И с тех пор завелись черти в горбу царя, который был похоронен в этом холме. Они плодятся и размножаются в нем, и горб все более вспухает. Настанет день, и горб этот лопнет от большого числа джинов, плодящихся в нем, и вся степь наполнится ими. Во главе их стоит Афарит, ведьма холма, которая мстит за всех девушек, чья девственность была взята силой».

Губы Халеда дрожали, и Элимелех опустил голову, и в черных его глазах сверкнула темная искра.

Сидел я у входа в шалаш Элимелеха, и все время не давала мне покоя легенда Халеда. Внезапно я поднял голову, увидев Несифу, поднимающуюся на холм, чтобы набрать коноплю. Волокна ее крепки, чтобы из них плести веревки и тянуть нити для плетения – и Несифа вяжет из них различные вещи, отличная вязальщица эта маленькая женщина, которой лишь недавно исполнилось пятнадцать лет. Босые ее ноги беззвучно движутся по склону холма. Она словно бы плывет по тропе, и заросли расступаются перед ней, и черная ее чадра рождает мягкие волны в воздухе, и темный бархат одеяния облекает ее худую фигурку. Линия резко обводит ее узкий облик на фоне ослепительного света полдня. Она одна на холме в этот жаркий полдень, пустой, дремотный, лучшее время для кражи слив. Напиток из этих кислых плодов считается полезным против бесплодия. Более года замужем Несифа, а живот ее не округлился. До сих пор занята она была сбором конопли, из зерен которой выжимается масло, усиливающее огонь костра. Днем и ночью пылает огонь в шатре Несифы, чтобы отгонять комаров, приносящих лихорадку. Муж ее, Исмет, лежит у костра и трясется в лихорадке. Лицо его бледно, глаза закрыты, и зубы стучат от сильной дрожи, сотрясающей его тело. Это не обычная дрожь, а джин трясет его со стороны в сторону, и синие бусы звенят на влажной груди больного. Несифа сделала талисман своему мужу – завернула в кусок ткани несколько синих бус, несколько долек чеснока и немного острых приправ. Но запах болезни одолевает запах приправ, и черт поигрывает синими бусами, катает их по груди Исмета, ни на миг не оставляя его в покое. Когда Несифа ложится рядом с трясущимся мужем, черт обнимает и ее, и тело ее пылает. Пламя освещает ее маленькое лицо, когда она склоняется над огнем, чтобы покрыть лицо сажей, и красивую ее головку окутывает дым и копоть. В носу Несифы подрагивает золотое кольцо вместе с серьгами в ее ушах. Женщины в шатрах знают о ней нечто, ибо ее мать не могла сдержать язык. Девочка сидела на камне, раздвинув ноги перед матерью, которая должна была сделать ей обрезание клитора, как это делают бедуинкам, но вдруг вскочила, как овца, заблудившаяся в болоте, и мать поторопилась схватить дочь, и сделать ей эту операцию впопыхах. Только маленькая капля крови осталась на камне, и Несифе не было сделано нормальное обрезание, и чувство страсти в ней не притупилось.

Я видел, как маленькая Несифа исчезла в зарослях конопли на холме, словно сунула крепкие свои руки в горб злого царя. Из зарослей взлетела горная куропатка. Что ее испугало? И кто потревожил покой ворона, сидящего на кусте? Он хрипло закаркал и улетел. Дрожат кусты на вершине холма. Ветер ли это постанывает среди зарослей конопли? Или Афарит стонет голосами девственниц? Или беснуются черти в горбу царя-насильника именно в этот дремотный час дня?