Дикий волк

— Я и так много выпил. Слишком много.

— Как насчет бренди?

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Оно вас не усыпит, только подбодрит немного. Я схожу за ним.

Он посветил ей по дороге к машине.

Ручей кричал, деревья нависали молча.

Луна сверкала над головой, луна чужаков.

В комнате Орр налил себе немного бренди и попробовал. Вздрогнул.

— Хорошо. Он выпил.

Она одобрительно следила за ним.

— Я всегда вожу с собой фляжку, — сказала она. — Держу в отделении для перчаток, потому что если останавливают полицейские и спрашивают права, она странно выглядит в моей сумочке. Но оно всегда со мной и частенько оказывается очень кстати.

— Поэтому вы и носите с собой такую большую сумку?

— Да, угадали. Я налью себе немного кофе.

В то же время она снова наполнила его стакан.

— Как вам удалось не спать шестьдесят или семьдесят часов?

— Я не ложился. Можно задремать сидя, но трудно уснуть по-настоящему, Нужно лечь, чтобы расслабить мышцы. Я прочел об этом в книгах. Действует. Мне ничего не снилось. Невозможность расслабиться тут же будит. А позже у меня было что-то вроде галлюцинаций. Какие-то существа на стене.

— Вы не можете так продолжать.

— Да, я знаю. Просто мне нужно уйти от Хабера.

Пауза. Он, казалось, опять погрузился в дремоту, потом глуповато рассмеялся.

— Единственное решение, которое я вижу, это убить себя. Но я не хочу. Это кажется неправильным!

— Но нужно как-то остановиться.

Она не хотела понять его и не могла.

— Прекрасное место, — сказала она. — Уже двадцать лет я не ощущала запаха древесного дыма.

— Очищает воздух, — сказал он.

Он слабо улыбнулся. Казалось, он уснул, но она заметила, что он держится прямо и даже не прислоняется к стене.

Несколько раз он мигнул.

— Когда вы постучали, я решил, что это сон, потому и вышел сразу.

— Вы говорили, что увидели эту дачу во сне. Для сна она довольно скромна. Почему бы не вилла на берегу моря или замок в горах?

Он нахмурился, покачал головой.

— Это все, чего я хотел.

Он еще помигал.

— Что случилось с вами а пятницу, в кабинете Хабера на сеансе?

— Об этом я и пришла поговорить.

Тут он проснулся.

— Вы знаете…

— Вероятно, да. Я знаю, что что-то произошло. С тех пор мне все время приходится в одной машине двигаться по двум дорогам. В воскресенье в собственной квартире я налетела на стену! Видите?

Она показала синяк на лбу.

— Стена была и в то же время ее не было. Как жить с этим? Как знать, где что?

— Не знаю, — ответил Орр. — У меня все смешалось. Я не могу справиться с противоречивой информацией. Я… Вы действительно верите мне?

— Что же мне еще делать? Я видела, что произошло с городом. Я смотрела в окно. Не думайте, что я хочу поверить, я не хочу, стараюсь не верить. Боже, это ужасно. Доктор Хабер тоже не хотел, чтобы я поверила. Он начал слишком много говорить. Потом вы проснулись и сказали… И это столкновение со стеной, и на работу я иду не в тот дом. Я все думала: «А что ему снилось после пятницы?» Мир изменился, но я не знаю, как, потому что меня там не было, и я продолжаю думать, что изменилось, что реально, а что нет. Это ужасно.

— Да. Послушайте, вы знаете о войне на Ближнем Востоке?

— Конечно. Там был убит мой муж.

— Муж?

Он потрясенно взглянул на нее.

— Когда?

— За три дня до конца, за два дня до Тегеранской конференции и договора США с Китаем. Через день после того, как чужаки взорвали Лунную базу.

Он смотрел на нее в ужасе.

— А что? Это старый рубец, шесть лет прошло, почти семь. И если бы он жил, мы бы давно развелись. Неудачный брак. Слушайте, это не ваша вина.

— Я больше не знаю, в чем моя вина.

— Ну, не в этом. Джим был большим, красивым, черным несчастливым парнем. В двадцать шесть лет стал капитаном военно-воздушного флота, а в двадцать семь лет его убили. Не вы изобрели это, так бывало уже тысячу лет и с другими тоже, и до пятницы бывало, когда мир был переполнен. Жаль только, что в самом конце войны.

Голос ее дрогнул.

— Боже! Не в начале, а в самом конце. Война продолжалась…и не было чужаков?

Орр утвердительно кивнул.

— Они вам приснились?

— Он заставил меня видеть сон о мире. Мир на Земле, добрая воля среди людей. И я придумал чужаков, чтобы было с чем бороться.

— Это не вы. Это его машина.

— Нет. Я это делаю и без машины, мисс Лилач. Она просто сокращает время, сразу погружая меня в сон. Хотя сейчас она это делает лучше. Хабер все время совершенствует ее.

— Зовите меня Хитзер.

— Красивое имя.

— Ваше имя Джордж. Он называл вас так во время сеанса. Как будто вы умный пудель или обезьяна. «Ложитесь, Джордж».

Он рассмеялся. Зубы у него были белые, смех приятный.

— Это не я. Он говорил не со мной, а с моим подсознанием. Для его целей все равно что, собака или обезьяна. Оно не разумно, но его можно научить подчиняться.

Как ни ужасны были его слова, он говорил без горечи.

Неужели действительно есть люди без негодования, без ненависти, люди, которые всегда в ладу со вселенной, узнающие зло, противящиеся ему и в то же время совершенно им не затронутые.