Дикий Восток

Вороной масти жеребец неспешно вышел из-за большого валуна, неся на своей спине ездока. Ездок этот был одет в нечто напоминающее бедуинскую галабию, только не белую, а раскрашенную в буро-желтый цвет здешних гор. В руках у него было не обычное для бедуина одноствольное ружье — а современная полуавтоматическая винтовка Токарева. Человек этот прятался за валуном несколько минут, прислушиваясь и присматриваясь — и только потом хлопнул по шее коня. Умница конь-пятилеток настороженно прядал ушами, казалось он, как и хозяин присматривался, пытаясь найти любую возможную угрозу на покрытых кое-где свежей, еще не выжженной солнцем зеленью склонах. Искал — и не находил.

Конь недовольно фыркнул.

— Спокойно, Донец… — человек склонился к шее коня, — спокойно… Чуешь?

Конь снова фыркнул, тряхнул головой, будто его достали слепни.

— Вот и мне неспокойно, — негромко сказал человек, — кубыть смотрит кто.

Человек еще раз осмотрелся потом единым, почти неуловимым взгляду движением, на которое способны только с детства сидящие в седле казаки, не выпуская из рук винтовки и ни на долю секунды не теряя контроля за окружающей его обстановкой.

— Пошел, Донец!

Человек хлопнул коня по шее — и умное животное, повинуясь команде хозяина, потрусило назад, чтобы спрятаться за валун…

Выбрав позицию — тоже за валуном, но меньшего размера, человек залег, снял самодельный, кожаный чехол с оптического прицела винтовки, начал медленно, сектор за сектором осматривать горные склоны, террасы, змеей вьющуюся в горах тропу. Он искал все что угодно — проволоку или леску, протянутую поперек тропы, следы, свидетельствующие о том, что в этом месте кто-то копал, потревоженные, сброшенные со своего места камни, или наоборот — камни сложенные так чтобы образовывать огневую позицию. Короче говоря — любые признаки засады. Человек был внимателен, терпелив и осторожен, он знал, что район этот пользуется дурной славой, что не раз и не два на донском берегу рвал душу плач по казакам, сложившим здесь буйны головы — и он не хотел рисковать. Он искал, смотрел, возвращался к только что просмотренному сектору и снова искал — и не находил.

Ничего.

Не поднимаясь, человек зацокал языком — и словно отвечая ему, сразу же послышалось цоканье копыт его верного коня по камням…

— Все нормально, Донец… — он похлопал коня по шее, и конь повернул к нему морду, вдохнул шумно, улавливая запах хозяина. Не заржал — он никогда не ржал, когда они уходили «на войну», словно понимал что надо соблюдать тишину. Умный был конь.

Человек открыл одну из переметных сумм, наскоро установил антенну рации. Совсем недавно купили. Полезная штука — правда, тяжелая, дорогая, капризная. Берет всего три километра, на равнине десять — но большего и не надо.

Включив рацию — запас батарей надо беречь, и на день не хватает, человек нащупал нужную частоту, на которой работали только казаки, коротко доложил.

— Впереди чисто.

И сразу выключил рацию.

Минут через десять в привычную для местных гор тишину вплелся новый звук — звук подков, стучащих по камням. Полусотня[1] двадцать второго Донского казачьего полка выдвигалась на позицию…

Со времен мировой войны казаки, конечно изменились. Сабли теперь мало кто носил, на место старых трехлинеек пришли автоматические винтовки Федорова и Токарева, автоматы Симонова — их было только два, пистолеты-пулеметы Дегтярева, которые уважал мало кто из казаков. Трофейные СТЭН, ценимые казаками за легкость и простоту — если удавалось достать патроны, то пользовались ими, а не родными ППД. Кто побогаче — у тех МР38, германские, удобные, ухватистые, неприхотливые и от этого очень дорогие. Вообще то, на вооружении полусотни полагалось быть по две пулеметные подводы, которые кто-то когда-то назвал «тачанками» — но попробуй, протащи такую вот «тачанку» по узким горным тропам, где и конь-то с трудом проходит. Поэтому, основным групповым оружием эскадрона были четыре пулемета — один недавно принятый на вооружение РП-42 и три старых, еще дисковых ДП-27. Все оружие у казаков было не за казенный счет, а за свой — потому и перевооружение происходило медленно. Те же ДП-27 — стреляют? Стреляют. Значит, и к делу годны. Вот когда стрелять перестанут — тогда никуда не денешься, новый покупать придется.

У каждого казака был как минимум один пистолет — у многих по два, потому что в лаве из длинной винтовки не постреляешь — когда еще и конем править нужно, а не только стрелять. Пистолеты были самые разные — ТТ, Маузеры, Кольты, Браунинги. Револьверов не было ни у кого, самым шиком считался двадцатизарядный Маузер с деревянной кобурой. Длинный, на двадцать патронов магазин — долго стреляешь без перезарядки.