Дикобраз

А потом он много лет был добросовестным партийцем и верным супругом; или верным партийцем и добросовестным супругом? Временами обе эти обязанности путались у него в голове. И вдруг однажды вечером он объявил, что вступил в Партию зеленых; еще в то время – Мария яростно подчеркивала это, – когда там было не так уж много ученых-правоведов, женатых на дочерях героев-антифашистов. Мало того, Петр не просто тайком побывал на нескольких митингах – он отослал свой партийный билет вместе с откровенно вызывающим письмом. Несколькими годами раньше после такого послания в их двери непременно бы постучали в неурочный час люди в черных кожаных пальто.

И теперь, по мнению жены, он снова тешил свое тщеславие. Коллеги же расценивали его назначение как завидный этап карьеры, обнаруживший, кстати, в замкнутом учтиво-суховатом профессоре тщательно скрываемую звездную болезнь. Но рассуждавшие так видели лишь внешнюю сторону его жизни и легкомысленно считали, что и по натуре он такой же управляемый и спокойный. А в действительности его постоянно бросало от одной тревоги в другую, и внезапные приступы решительности помогали ему успокоить внутреннее раздражение и тревожность. Если народы иногда могут вести себя как отдельная личность, то он был личностью, ведущей себя как народ: десятилетиями терпеливо сносил рабство, потом вдруг устраивал мятеж и страстно жаждал свежей риторики, которая поможет ему обрести новый образ.

Согласившись обвинять бывшего главу государства, Солинский выбрал самую зрелищную форму самоутверждения. В глазах газетных обозревателей и телекомментаторов он символизировал новый порядок в борьбе со старым, будущее, восставшее против прошлого, добродетель, изобличающую порок; в своих выступлениях на радио, по телевидению, в газетах он привычно взывал к национальному сознанию, к нравственному долгу, говорил о своем намерении вырвать правду из пасти лжи, однако где-то в глубине, на заднем плане таились чувства, в которых ему не хотелось разобраться получше. Тут было и стремление к чистоплотности, не символической, а личной; и мысль о том, что отец его при смерти; и горячее стремление ощутить себя по-настоящему сильным, чего ему пока никак не удавалось.

Сама должность Генерального прокурора была утверждена лишь после долгих публичных дебатов. Не лучше ли для страны оставить прошлое в прошлом и сосредоточиться на перестройке? Это было бы к тому же благоразумней, ведь никто не может утверждать, что во всех бедах виноват один Петканов. А вина номенклатуры, партии, тайной полиции, милиции, осведомителей, судей, военных? Уж если судить, говорили некоторые, то по всем правилам, судить всех, а не наказывать кого-то выборочно или вообще всю вину взвалить на одного человека – это явная несправедливость. Но в этом случае чем отличается справедливость «по всем правилам» от самого обыкновенного мщения?

Некоторые настаивали на том, что они называли «нравственным судом», но что это такое, никто точно себе не представлял. Мировая история не знала случаев, чтобы какая-нибудь страна устраивала такой суд: что должно входить в его компетенцию, какие материалы он должен рассматривать? И кто будет судьями в этом суде, кто должен в нем заседать по законному праву, а не из низменного желания самовозвеличиться? В сущности, лишь Судья Небесный может заседать в таком суде. Земным же лучше выяснять, кто у кого и сколько украл.

Все решения были с изъяном, но хуже всего было просто ничего не делать и затягивать время. Решать надо было быстро. Специальный парламентский комитет создал Специальную следственную службу, учитывая, что, поскольку в данном случае расследование должно быть проведено с особой тщательностью и скрупулезностью, процесс против Стойо Петканова должен быть подготовлен к началу января. Причем особо подчеркивалась необходимость точного соблюдения всех процессуальных норм. И полетели дни, заполненные подготовкой материалов обвинительного акта, достаточно серьезных для того, чтобы убедить суд в необходимости наказания преступника. Специальной следственной службе было поручено разыскать материалы, подтверждающие, что Стойо Петканов нарушал им же самим установленные законы, и на основании этих улик сформулировать обвинение. Для всего этого необходимо было отказаться от традиционного образа мыслей.

Вскоре Специальная служба обнаружила, что добыть неопровержимые доказательства нарушения социалистической законности не так-то просто. Письменных свидетельств было мало; те, что были записаны, успели по большей части уничтожить, а те, кто их уничтожал, страдали явным выпадением памяти. Особая сложность заключалась в характере только что рухнувшего государственного строя. Статья первая новой конституции 1971 года провозглашала руководящую роль Партии. С этого момента Партия и Государство слились в одно, и четкое разграничение между политической организацией и законодательной системой перестало существовать: все, что признавалось политически необходимым, по определению становилось законным.