Дикое искушение

Боже, пожалуйста, пусть это будет кошмаром.

На счет «три» я открою глаза, и мы снова окажемся в постели, теплые и прижавшиеся друг к другу.

Но когда я открыла глаза, мы все еще были в чертовом самолете, и это был не самый худший из снов.

Мои легкие кричали о нехватке воздуха, а глаза наполнились слезами, которые я отчаянно боролась, чтобы не упали. Мое сердце готово было выпрыгнуть из горла, пока я продолжала думать о катастрофе, которая вот-вот должна была случиться.

Мы направлялись в Джексонвилл.

Мои руки дрожали, как будто пилот поднял температуру до полярного нуля, но мне было жарко, как на поверхности солнца, и на лбу у меня выступал пот.

Джексонвилл был моим Вегасом: то, что там произошло, осталось там. Я изгнала прошлое из своей новой жизни, чтобы продолжать жить дальше. Ничего хорошего от падения в эту яму не произошло.

Но теперь мои миры вот-вот столкнутся. Прошлое и настоящее. Уродливое лицо моего истинного «я», поднимающее голову перед единственным человеком, которого я не могла разочаровать.

Я стояла на своем, насколько могла, превращаясь в сильного человека, которым, как мне всегда казалось, я должна быть. Человек, которым меня считал Лиам. И в какой-то степени мне удалось стать ею, той женщиной, которой, как я думала, я могла бы быть далеко отсюда. Подальше от него. Все это должно было быть раскрыто моей суровой реальностью.

Может быть, он будет вести себя хорошо, потому что я с кем-то другим.

Возможно, он изменился.

Может быть, просто… может быть.

Я почувствовала на себе взгляд Лиама еще до того, как подняла глаза, и когда я это сделала, его брови были сдвинуты вместе от беспокойства.

Его губы быстро двигались, глаза метались по моему лицу, но я не могла уловить слов.

Паника охватила мое тело, единственным звуком, барабанившим в моих ушах, был звук моей собственной крови, хлынувшей в отчаянии.

Он увидит. Он узнает, насколько я слабая.

Контраст между тем, кем он является, и тем, кем я являюсь, никогда не был более очевидным. Он в чертовой мафии. Он весь о силе и мощи, а я слабачка.

— ДЖЕЙМИ! — крикнул Лиам, положив руки мне на плечи, вытряхивая меня из тумана. Этот жест позволил мне сдержать слезы, которые теперь свободно текли по моим щекам. У меня больше не было сил сдерживать их. — Почему ты дрожишь? В чем дело? Скажи мне.

Обеспокоенность была очевидна в его требовательных словах, но, как я ни старалась, я не могла говорить. Я была заморожена.

Позволить Лиаму увидеть, что я пережила, означало открыть ящик, который я пыталась закрыть всю свою жизнь. Дело было не только в уязвимости того, что он узнал о насилии, дело было больше в последствиях. Он никогда не увидит меня в том же свете после того, как я затащила его в свою тьму. Он больше не хотел бы меня.

Я была слабой, а ему нужна была сила. Тот, кого не нужно было спасать. Кто-то, кто не отнимет его силу, просто находясь рядом с ним.

За спиной великого мужчины всегда стоит великая женщина.

Это была не я. Я не была той женщиной, которая была нужна такому мужчине, как Лиам.

Лиам сунул мне в руку две таблетки и бутылку воды в другую, предлагая мне их принять. Я повиновалась, прежде чем свернуться калачиком у него на груди, не говоря ни слова.

Лиам держал меня, его рука рисовала успокаивающие круги на моей спине, пока я не заснула.

От моего прошлого никуда не деться. Было ясно, что даже если бы мы сейчас развернулись, Лиам не согласился бы на полуобъяснение моей реакции.

Было ли вообще справедливо, что он пошел на такой огромный риск, открывшись мне и рассказав мне, кто он на самом деле, в то время как я пряталась за фальшивым фасадом? Логически я знала, что это не так, но не могла себе представить, чтобы сказать ему правду.

Я слишком боялась, что он подумает, что я недостойна его любви, слишком сломлена, чтобы меня любили.

Прежде чем мои глаза открылись, я почувствовала, что все вокруг меня неподвижно. Никакого шума, турбулентности, никакой вибрации от двигателей самолета. Ничего.

Я все еще лежала на руках Лиама, но самолет уже приземлился.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Лиам, заметив, что я просыпаюсь.

— Где мы? — спросила я вместо того, чтобы ответить на его предыдущий вопрос.

— Джексонвилль, — в его голосе была боль, как будто он понял это и пожалел, что привел меня сюда. — Мы можем улететь примерно через два часа.

Я почувствовала облегчение, когда услышала его слова, но в то же время я знала, что сокрытие теперь не принесет мне никакой пользы. Это не могло пройти просто так, и Лиаму наверняка хотелось бы знать, что, черт возьми, произошло.

Кроме того, я пыталась говорить о том, что мой отец сделал со мной, но те немногие люди, которым я открылась, похоже, никогда мне не верили.

Я глубже погрузилась в его объятия, впитывая каждую унцию его привязанности. Я старалась контролировать свои эмоции, как могла. Какие бы лекарства он мне ни давал, они приносили мне покой и ясность, которые заставляли меня мыслить яснее.

Я видела, что у Лиама в голове крутился миллион вопросов, но он пока их сдерживал.