Дикое племя

— Отчасти. Большую часть времени он напоминал безумца, но был достаточно послушен. Он был как ребенок. Работорговцы притворялись, будто это якобы из-за того, что он не знает английского языка, который не учит только потому, что считает для себя чуждым. Они демонстрировали его мускулы и прочие достоинства… Ты понимаешь, я тогда выглядела, как белый мужчина.

— Я понимаю.

— Они показали мне его зубы, руки, объяснили, каким хорошим производителем он может быть. Они вполне могли бы угодить даже тебе, Доро. Они думали и рассуждали почти так же, как и ты.

— Я сомневаюсь в этом, — добродушно заметил он. Сейчас он был удивительно добродушен. Он находился в первой своей стадии: обольщал ее, как много лет назад, когда забирал из родного племени. Он не сомневался в том, что был чрезмерно великодушен. Она убежала от него, совершила то, чего еще никому не удавалось, ускользнула из его рук на добрую сотню лет! Однако вместо того, чтобы убить ее, он начинает с ней все с самого начала. Он дает ей шанс вновь принять его, будто вообще ничего не случилось. А это означает, что он хочет оставить ее в живых, если она подчинится ему.

Она была напряжена, и в то же время испытывала чувство облегчения. Спускаясь по ступенькам, она ожидала смерти, была готова принять ее, и здесь вдруг он начинает вновь добиваться ее расположения. И она должна ответить…

Нет. Ни за что! Не будет больше никакого Витли.

А что потом?

— Итак, ты купила раба, который имел именно такие качества, которые тебя устраивали, — сказал Доро. — Ты не можешь себе представить, как часто я делал подобные вещи.

— Я купила его в Новом Орлеане лишь потому, что проходя мимо меня в загон для рабов, закованный в цепи, он обратился ко мне. Он сказал: «Энинву! Разве эта белая кожа может прикрыть и твои глаза?»

— Так он говорил по-английски?

— Нет. Просто это был один из моих людей. Но не потомок, как я думаю. Внешне он ничем не выделялся среди рабов, но я сразу поняла — он читал мои мысли. Рабы проходили передо мной, закованные в цепи, а я стояла и думала: «Я должна достать еще больше затонувшего золота со дна моря, затем пойти к банкиру и договориться с ним о покупке еще одного участка земли, по соседству с моим. Я должна купить несколько медицинских книг, чтобы выяснить, каких успехов добилась современная медицина…» Поэтому я не замечала рабов, проходивших передо мной. Я даже не подумала о том, что могу забыть об этом. Я была белым очень долгое время. Мне нужно было поговорить с кем-то о том, что он сказал мне.

— Итак, ты привела его домой и родила ему сына.

— Я бы родила ему много сыновей. Мне казалось, что его душа вылечилась после всего того, что они сделали с ним на этом корабле. Перед смертью он почти все время был в полном рассудке. Он был хорошим мужем, но он умер… Как и другие.

— От какой же болезни?

— Эта болезнь мне неизвестна. Он увидел своего сына и сказал лишь одну фразу: «Ифейнва! — что за ребенок». Я стала называть так Сефена. Это стало его вторым именем. Затем Мгбада умер. Иногда я бываю совсем негодным лекарем. А временами я не лекарь вообще.

— Без сомнения, этот человек прожил намного дольше и намного лучше, чем если бы никогда с тобой не встретился.

— Он был еще молодым, — сказала она. — И если бы я была великолепным лекарем, он бы все еще жил.

— А каков лекарь из этого мальчика?

— Он заметно мне уступает. Но у него есть некоторые способности, доставшиеся от отца. Разве ты не поинтересовался, каким образом он узнал тебя?

— Я подумал, что ты увидела меня и предупредила его.

— Я всего лишь рассказывала ему о тебе. И возможно, он узнал твой голос, услышав его звуки в моих собственных мыслях. Я не спрашиваю его, что он слышит. Но ты ошибаешься, я не видела тебя до твоего появления и не знала об этом.

Неужели он и в самом деле мог подумать, что она останется здесь ждать встречи с ним, и будет держать около себя всех своих детей, чтобы он мог использовать их для своих целей? Неужели он думал, что она так поглупела за эти годы?

— Иногда он может одним прикосновением определить, что именно у человека не в порядке, — продолжала она. — И если он говорит, что человек нездоров, то так оно и есть. Но временами он не замечает некоторых вещей, которых я не могла бы не заметить.

— Он еще молод, и ему недостает твоего опыта, — сказал Доро.

Она лишь пожала плечами.

— Долго ли он проживет, Энинву?

— Я не знаю. — Она чуть замешкалась, и перешла на шепот, высказывая свою сокровенную надежду. — Возможно, что я родила сына, которого мне не придется хоронить.

Она подняла глаза и заметила, что Доро очень напряженно наблюдает за ней. Во всем его облике просматривался нарастающий голод, — голод, который он изо всех сил хотел скрыть.

— А он способен читать чужие мысли? — спросил он почти нейтральным голосом.