Дикое племя

— Да. — Он очень внимательно изучал ее лицо, пытаясь отыскать возможное сходство. Но так ничего и не нашел. Лицо, которое было сейчас перед ним, не было ее настоящим лицом.

— Твои люди переправились через Нигер, — сказал он, чуть заколебавшись в нерешительности, нахмурился, а затем назвал реку ее прежним именем. — Через Орамили. Когда я видел их последний раз, они жили на другой стороне, в Бенине.

— Мы перебрались через реку очень давно, — сказала она. — Дети, которые родились в то время, уже успели состариться и умереть. До перехода мы были народом Эду и Айду, подданными Бенина. Затем мы воевали с Бенином и, перейдя реку, ушли в Онитша, где стали свободными людьми, хозяевами сами себе.

— А что сталось с людьми Оз, которые жили здесь до тебя?

— Часть из них сбежала, другие стали нашими рабами.

— Итак, сначала ты сбежала из Бенина, затем ты выгнала живших здесь или сделала их рабами.

Энинву оглянулась, в ее голосе теперь появилась отрешенность.

Гораздо лучше быть хозяином, чем рабом. Так в период переселения частенько говорил ее муж. Он всегда стремился стать сильным и богатым человеком: иметь большой дом, множество жен, детей и рабов. Энинву дважды в своей жизни попадала в рабство, и ей удавалось освободиться, только полностью изменив свою внешность и выйдя замуж в другом селении. Она знала, что одни люди были хозяевами, а другие — рабами. Так было всегда. Но собственный опыт научил ее ненавидеть рабство. И даже в последние годы ей трудно было быть хорошей женой — ведь женщина должна держать свою голову склоненной вниз и вести себя как собственность своего мужа. Гораздо лучше быть тем, кто она теперь: священнослужительница, устами которой говорит сам бог, которую боятся и которой повинуются. Но что же это дало ей в итоге? Она стала хозяйкой своей собственной судьбы.

— Иногда нужно стать хозяином, чтобы не оказаться рабом, — заметила она очень тихо.

— Да, — согласился ее собеседник.

А она обратила свое внимание на те новые для нее вещи, о которых упомянул незнакомец и которые заставили ее задуматься. Например, ее возраст. Он был прав. Ей и на самом деле было около трехсот лет, чему не поверил бы ни один человек из ее племени. И этот незнакомец сказал что-то еще, нечто такое, что всколыхнуло самые глубокие пласты ее памяти. Когда Энинву была ребенком, она часто слышала сплетни о том, что ее отец не мог иметь детей и что она была дочерью не просто другого человека, а дочерью проезжего чужеземца. Она даже спрашивала об этом свою мать, но та лишь поколотила ее, первый и единственный раз в жизни. С тех пор она принимала эти разговоры за правду. Но узнать что-нибудь об этом чужеземце ей так и не удалось. Впрочем, ее это не особенно заботило: муж матери считал ее своей дочерью, и при этом он был очень хорошим человеком. Однако у нее остался непреходящий интерес к тому, велика ли была разница между ней и чужеземцами.

— И они все умерли? — спросила она у Доро. — Те… мои родственники?

— Да.

— Выходит, они были не такими, как я.

— Они могли бы стать такими через несколько поколений. Ведь ты произошла не только от них. Твои родственники из народа Онитша должны были иметь свои необычные качества.

Энинву медленно кивнула. Она вспомнила о некоторых странностях в поведении собственной матери. Эта женщина имела определенное влияние на окружающих, несмотря на ходившие вокруг нее сплетни. Ее муж относился к весьма уважаемому роду, хорошо известному благодаря способностям к магии и волшебству, но в их доме этим занималась именно мать Энинву. Она очень хорошо толковала сны. Она изготавливала лекарства, чтобы лечить болезни и защищать людей от дьявола. Из всех торговок на базаре она была, безусловно, лучшей. Казалось, что она в каждую минуту точно знала, как следует повести торг, словно бы читала мысли других женщин. Со временем она стала очень богатой.