Дикое поле

Выйдя на улицу, Ратников быстрым шагом отправился обратно домой. Нужно было срочно менять дислокацию… хотя, наверное, все ж таки сутки у него были. Пока капитан Ганзеев (МГБ — тут и думать нечего!) доложит своему начальству, пока те свяжутся с Комитетом информации (внешней разведкой и контрразведкой, недавно выведенной из состава Министерства госбезопасности), пока примут решение… Вот так запросто приставить хвоста без санкции самого высокого начальства вряд ли решатся. Или — решатся? Сорок восьмой год — шеф госбезопасности Абакумов еще в полном фаворе. Впрочем, столь высоко информация не поднимется, обойдутся республиканским начальством. Значит, время есть… но очень и очень немного.

Первым делом найти Темку — парнишка на пляже где-то, играет с пацанами, бегает. И незачем его тащить к бабке, лучше самому заглянуть…

Вернувшись домой, Михаил оставил квартирной хозяйке записку: «Встретили земляка, занял денег, едем домой» и, накинув на плечи пиджак, зашагал к морю.

На ходу размышлял — в последнее время было над чем подумать. Итак, Отто Лаатс. Подставивший себя в качестве приманки… охота-то велась на Ратникова. Капитан Ганзеев для людей доктора оказался полной неожиданностью. Видать, не ждали, что кто-то из местных станет их разрабатывать. А что это значит? А то и значит — где-то на самом верху прикрытие! Скорее всего, какой-то высокопоставленный партийный босс… который далеко не все знает о делах «лечебно-профилактического учреждения». Да, так может быть, иначе злодеи сразу бы к нему обратились, как только явившаяся из прошлого Алия донесла о Ратникове. А они не обратились, решили действовать сами… Стрельбу в центре поселка устроили! Интересно, как выкрутятся теперь? Да никак — кто их заподозрит-то?

Проходя мимо сельмага, Миша позвенел завалявшейся в карманах мелочью… на бутылку ситро хватит, а полбуханки хлеба, лук да шматок сала Ратников, ничтоже сумняшеся, прихватил у тетки Степаниды. А что? Забор-то он ей все ж таки сладил!

— Гражданочка, вы последняя? — зайдя в магазин, Ратников пристроился в очередь. — Значит, за вами буду.

— За мной, молодой человек, еще девушка одна занимала, в красном таком платье, а за ней — мальчик с бидоном.

— Понятненько, — весело улыбнулся Миша. — Девушка в красном платье и мальчик с бидоном.

— Да во-он она пришла — девушка.

— Марь Ивановна! Баба Маня! Чем болтать да людей задерживать, давай уже говори, что те надо? — окликнула тетку дебелая продавщица в не первой свежести белом переднике.

— Ой, Гануся! Уже и очередь подошла? И не заметила! Я ведь по хлеб пришла…

— Буханка, половина?

— Да мне бы две.

— Две в одни руки не положено!

— Ить сват с Запорожья приехал, да сватья, да…

— Баба Маня! Я ж тебе говорю — не положено! Ты меня под суд, что ли, подвести хочешь? Бери вот свою буханку… Четыре сорок с тебя.

— Дяденька, я вот за этой девушкой в красном платье занимал.

Ратников скосил глаза: ага, вот и мальчик с бидоном. Смешной такой, лопоухий. Потянул девчонку за локоть:

— Скажи ведь, я занимал, Тамара!

— Да занимал, занимал. — Тамара — симпатичная, темноглазая брюнетка, с косой до… ггм… до половины тела — обернулась с усмешкою. — Ты куда бегал-то?

— Да деньги забыл.

— Вот чудо-то!

— Зато что узнал! Вчера вечером у клуба стреляли!

— Та ну! Скаженный.

Вся очередь заинтересованно обернулась.

— Вот вам и да ну! — довольно ухмыльнулся мальчишка. — Вы что, ничего не слышали, что ли?

— Да мне кума говорила…

— И я слыхала. Так, вполуха. Так ты, Юрась, говори, что знаешь.

Лопоухий Юрась приосанился:

— Так я вам и говорю — вчера у клуба, ну, ночью уже, перестрелка была. Две банды схлестнулись, видать, не поделили чего-то. Милиция явилась, да поздно — так и не словила никого.

— А что за банды-то?

— Одна — банда татарина Мустафы…

— А, того фашистского гада, что из Крыма выселили. Что, их не пришибли еще?

— Как же их пришибешь, коли они на конях? Сегодня — там, завтра — здесь. Человек двадцать из этой банды было — все с автоматами, а в машине — еще и пулемет.

— А вторая банда откуда?

— Вторая — бердянская… браконьеры. У тех больше берданки да пистоли трофейные. Ух, как там палили! Даже в клубе, на вечернем сеансе, все слышно было.

— Так ты ж, Юрась, говорил — ночью дело было?

— Ночью. Но… ближе к вечеру.

— Все! Хватит вам болтать, — продавщица резко хлопнула рукой по прилавку. — Тамара, тебе чего и сколько?

— Мне бублики, тетя Ульяна. Во-он те, с маком.

Михаил тоже купил пару бубликов — как раз, вместе с ситро, денег хватало. И, сдвинув на глаза старую кепку, вышел из магазина, щурясь от яркого солнца.

Артема Ратников обнаружил, там же, где и предполагал — на пляже у пирса. Загорелый, почти до черноты, парнишка заметил опекуна первым. Выскочил из воды, побежал, замахал рукой:

— Эй, дядя Миша! Что, тоже искупаться решил? Или за мной? Так ты ж сам сказал, что крыши на сарае перебирать только завтра будем.

— Ты этак вот трещать у местных своих дружков научился? — ехидно ухмыльнулся Миша. — Ладно, ладно… Глаза-то не опускай. На вот, попей водички… Бублики будешь?

— Бублики?! Вот здорово… Ой, дядя Миша, а можно я… Можно я ребятам?