Дикое поле

— На последний автобус опоздала, теперь только утром будет, — помешивая ложечкой чай, улыбнулась инспекторша. — Ну да ничего, не впервой, этот лагерь — на моем участке. Так что — в своем праве, ночую, где хочу!

— Оч-чень, оч-чень верно замечено! — не преминул поддакнуть Веселый Ганс и облизнулся, когда дебелая повариха поставила на стол миски с макаронами, котлетами и подливой.

— Подливка — это хорошо, вкусно!

— Кушайте на здоровье! — присела рядом начальница. — Может… настойки хотите? Так, с устатку.

— А есть? — тут же переспросил Василий с интонациями потерпевшего кораблекрушение, вдруг увидевшего совсем рядом землю.

Алевтина Матвеевна усмехнулась:

— Да найдется. Сейчас, принесу.

— Ну? — доев макароны, Ратников посмотрел на Люду. — Как поиски?

Девушка улыбнулась:

— Ищем. У меня, кстати, раньше к вам вопрос был… ну, когда думала, что тот погибший мальчик — ваш приемный сын.

— А что за вопрос? Давайте, давайте, спрашивайте?

— Ну, — инспекторша чуть смущенно пожала плечами. — Теперь уж это не к вам… а к кому — не знаю.

— Ну, Людочка, — светски улыбнулся Ганзеев. — Скажите, раз уж начали — в чем там дело-то? Просто изнемогаю от любопытство, что же такое вы хотели спросить у моего друга? Прямо теряюсь в догадках.

Ратников хохотнул: ишь ты, павлин, распустил перья!

— Ну… раз вы так просите…

Люда принесла лежавшую на скамейке у окна папку, раскрыла…

— Вот! — фотографию она протянула вовсе не Василию, а Мише. — Что скажете?

— А что это? — Михаил и в самом деле не очень понял, что было изображено.

— Увеличенный и обработанный снимок того, что было под мышкой у погибшего мальчика.

— Так-так-так-так-та-ак! — внимательно вглядываясь в фотографию, задумчиво протянул Ратников. — Буквы какие-то… древнерусские. Ну да… «И. Мир». Что за «мир»? Клеймо какое-то!

— Вот и я думаю — очень похоже на клеймо! Может быть, здесь и зацепка — откуда ребенок сбежал, зачем?

— Ай, Людмила, ай, молодец, — похвалил Ганзеев. — Замечательно рассуждаете! Нет, в самом деле.

В этот момент в столовую вернулась начальница с саквояжем, из которого и достала бутылочку смородиновой наливки, столь чудесного цвета и изысканного запаха, что попробовать не отказался никто, даже инспекторша.

Так вот, вчетвером и выпили: за успех в поисках.

Ганзеев снова принялся болтать, а вот Михаил как-то рассеянно смотрел в тарелку. Еще бы… Возникла уже у него одна догадка, о которой никому нельзя было рассказать, чтобы не приняли за полного и конченого психа.

Ну, конечно — клеймо! «И. Мир» — Ирина Мирошкинична, боярыня из древнего и влиятельного новгородского рода… Главарь банды людокрадов в тринадцатом веке!

Глава 4 Лето. Побережье Азовского моря ГАУПТВАХТА

Тихо, тихо…
Редко, редко
Полночь брызнула свинцом, —
Мы попали в перестрелку,
Мы отсюда не уйдем.

Михаил Светлов.

В разведке

Что и говорить, поиски Артема велись оперативно, о чем красноречиво свидетельствовал наклеенный на павильон автобусной остановки листок с портретом пропавшего мальчика и надписью «Внимание — розыск!». Ну и ниже, мелким шрифтом — двенадцать лет, волосы светлые, телосложение, рост, цвет глаз…

— Да, быстро вы, — обернувшись к Людмиле, одобрительно заметил Ратников.

Девушка улыбнулась, и стоявший рядом с ней Ганзеев тоже раздвинул губы в улыбке — ну, этот-то ясно, чего лыбился. Все ж удалось с инспекторшей переспать!

Он и разбудил утром Мишу, явился — не запылился, предложив с утра пораньше пойти прогуляться, заодно и проводить… гм… кое-кого.

Автобус пришел быстро — бело-голубой «Лиаз». Галантный опер помог даме подняться в салон и даже чмокнул в щеку, против чего Люда вовсе не возражала, наоборот, улыбнулась и помахала на прощание рукой.

— Хорошая девушка, — глядя вслед отъехавшему от остановки автобусу, мечтательно протянул Василий. — Нет, правда.

Ратников цинично хмыкнул:

— Кто б сомневался — да только не я! Ну! И что ты тут предлагал посмотреть?

— Да вон, — подполковник кивнул на видневшиеся неподалеку ворота. — Глянем, что там за хрень, в этом санатории бывшем. Я заметил, туда грузовик какой-то проехал… вроде как с кирпичом, что ли.

Михаил пару секунд соображал, что к чему, а потом усмехнулся:

— Ага, понял: это тот самый «концлагерь», что мы с черного хода — с залива — видели.

— Ну да — а тут у них, похоже, вход парадный!

— Ага… только вряд ли они кого-то ждут. Уж не нас — точно.

— А мы к ним в гости напрашиваться не будем… пока, во всяком случае. Здесь вот, на остановочке посидим, понаблюдаем. — Ганзеев вытащил из кармана сигаретную пачку. — Покурим?

— Кури, а я воздержусь, пожалуй.

— О! Молодец, ожил, значит, немножко? Часика через два опять на ту косу сходим, побродим по бережку, посмотрим, уже куда как внимательней.