Дикое поле

И вот теперь Джакомо получил сюрприз. В первый миг, когда, по знаку Фасих-бея, откинули занавеску, итальянец даже отступил на шаг и издал восхищенный возглас. Невольница была прекрасна какой-то незнакомой, нездешней красотой, непривычной для южан, но завораживающей глаз и необъяснимо притягательной. Почти не слыша, что говорил ему Фасих-бей, венецианец, не отрываясь, смотрел на Анастасию и гадал, откуда ее привезли в столицу султанов. Где родина этой красавицы, как ее имя? Разве может такая девушка, с ее гордой осанкой, неземной красотой и полным достоинства взглядом, быть рабыней? Нет, такие рождаются, чтобы стать повелительницами мужчин, а не их служанками.

— Ты доволен моим подарком? — спросил евнух.

— Кто она? — прошептал венецианец.

Старик едва сдержал презрительный смешок: и этот жеребчик готов бежать за кобылкой, потеряв голову и позабыв обо всем на свете, лишь бы удовлетворить свою похоть.

Печально, когда зов плоти заглушает голос разума, лишая мужчину холодного рассудка. Но ведь именно на это и рассчитывал Фасих, когда приказал отыскать и привезти самую красивую невольницу. Значит, тщательно подготовленный им удар достиг цели!

— Воины хана Гирея взяли ее при набеге на селение урусов, — объяснил евнух.

— Она из Московии? — невольно вздрогнул Джакомо.

— Да, — подтвердил не заметивший этого Фасих-бей: он был слишком занят своими мыслями.

Белометти почувствовал какую-то необъяснимую тревогу: оказывается, девушка родилась в тех краях, куда его стараниями должны вторгнуться орды турок и татар. Уж не с намеком ли евнух сделал этот неожиданный подарок?

Но как она прекрасна! Боже, если в Московии такие женщины, почему отец Паоло не послал его туда, а загнал на берега Босфора? Лучше жить среди льдов, и каждый день видеть такую красоту, чем пировать с лукавым Фасихом, вдыхать дурманящие ароматы роз и ждать, пока дневной зной сменится ночной прохладой.

Однако если у московитов такие женщины, то каковы мужчины? На память вдруг пришли слова иезуита о том, что храбрость русских в бою подобна беззаветной стойкости древних легионов гордого Рима. Да, такие женщины должны рожать красивых и смелых воинов! Вот как ему впервые привелось увидеть землю урусов, которую теперь для него олицетворяет эта статная девушка, наряженная евнухом в тонкие шелка.

— Она тебе нравится? Ты доволен подарком? — напомнил о себе Фасих-бей.

— Я принимаю твой дар с большим удовольствием, — церемонно поклонился ему Джакомо и подумал, что сегодня же нужно выбрать в заветной шкатулке самый лучший драгоценный камень и преподнести евнуху. — Как ее зовут?

— Ты можешь сам придумать для нее имя, — равнодушно пожал плечами старик.

— Как тебя зовут? — Венецианец обратился к девушке на турецком, но она даже бровью не повела в ответ.

Тогда он повторил свой вопрос на итальянском, французском, греческом. Невольница молчала, и в душу Джакомо закралось сомнение: вдруг у этой несравненной жемчужины есть скрытый изъян? Неужели небо, дав девушке неземную красоту, наказало ее, лишив дара речи?

— Она немая? — испуганно спросил он Фасиха.

— О, это было бы великолепно, — засмеялся старик. — Немая красавица! О такой можно только мечтать… Не бойся, она умеет говорить, но не понимает ни одного из тех языков, на которых ты пытался с ней объясниться. Она знает только свой родной язык.

— Но я не знаю его! — вскричал Белометти.

— Есть еще язык любви, — лукаво улыбнулся евнух. Кажется, его план удался даже более, чем он предполагал.

Наверняка венецианец захочет поговорить с невольницей, а для этого нужно научить ее какому-нибудь из знакомых ему языков или самому выучить язык московитов. И то и другое потребует много времени. Конечно, Белометти может нанять толмача, но захочет ли он прибегать к помощи переводчика, чтобы овладеть сердцем девушки, а не только ее телом? А то, что он будет желать ее любви, видно сразу: сам никогда не любивший, евнух умел тонко подмечать это чувство у других и даже использовать его в своих интересах.

— У нас не принято, чтобы невольнице знатного господина прислуживали мужчины, — назидательно сказал Фасих. — Поэтому я дарю тебе еще и служанок для северной пери. — Он махнул в сторону двух скромно стоявших поодаль пожилых женщин, на которых занятый красавицей Джакомо не обратил внимания. — И еще к тебе будет приходить достойная и проверенная турчанка, чтобы водить рабыню в баню, массировать ее тело и втирать в него благовония. Ее зовут Айша. Она хорошо знает свое дело, и твоя гурия будет всегда свежа, как только что распустившаяся роза.