Дикое поле

На следующий день они отправились к синьору Франкони, седому и важному господину, занимавшему прекрасный особняк с роскошным садом. Здесь лекаря тоже угощали обедом, дотошно расспрашивали и предложили свои услуги. Казимир понял, что отказываться не следует, и с благодарностью принял предложение, чем явно порадовал гостеприимного синьора.

Следующие дни до отказа были заполнены посещениями разных лиц, скользкими, двусмысленными разговорами: гостя словно прощупывали со всех сторон бесконечными расспросами и давали туманные обещания. В глазах просто рябило от хоровода разновозрастных синьоров и синьор, роскошного убранства парадных залов дорогих вилл и блеска украшений. И повсюду, как самый преданный друг, не оставляя ни на минуту, пана Чарновского сопровождал синьор Франкони. Он даже провожал его до гостиницы, словно желая удостовериться, что Казимир действительно отправился туда. Так прошла почти неделя, и наконец любезный синьор Франкони спросил:

— Кажется, вы упоминали, что пан Марцин просил вас передать подарок своему духовному наставнику?

— Да, — подтвердил Чарновский, хотя готов был поклясться, что ни разу не обмолвился об этом. — К сожалению, я даже не представляю, где мне найти его: в Риме великое множество церквей и монастырей. Может быть, вы знакомы с ним?

— Может быть, — лукаво усмехнулся Франкони. — Отец Паоло весьма занятый человек, неустанно пекущийся о делах веры. Но я постараюсь устроить вам свидание с ним.

— Буду крайне признателен.

— А вы не хотите передать этот подарок через меня?

— Не могу нарушить слово, данное мной пану Марцину, — примирительно улыбнулся Казимир. — Я обещал ему вручить подарки лично.

— Хорошо, — легко согласился Франкони. — Не теряйте надежды и ждите. Но придется набраться терпения.

— Я потерплю, — заверил лекарь.

Терпеть пришлось недолго: уже через день сияющий Франкони торжественно объявил, что отец Паоло готов принять прибывшего из далеких краев посланца своего духовного сына и ждет его во второй половине дня. Синьор Франкони сам вызвался проводить Чарновского. Кстати, тучный негоциант как-то незаметно исчез и о нем никто даже не вспомнил. По всей вероятности, он был для иезуитов слишком мелкой сошкой.

Известие, что он сегодня же увидит загадочного отца Паоло, взволновало Казимира: хотя он каждый день ждал этойвстречи и готовился, она все-таки оказалась для него несколько неожиданной. Что будет? Удастся ли понравиться генералу иезуитов и войти к нему в доверие? От этого зависело очень многое, даже сама его жизнь…

* * *

Во второй половине дня, когда зной уже начал понемногу ослабевать, синьор Франкони привел лекаря на узкую улочку неподалеку от церкви Тринта деи Монте. Уверенно подойдя к калитке в глухих воротах одного их особняков, он постучал висевшим на медной цепочке изящным молотком. Калитка распахнулась, и провожатый подтолкнул пана Казимира вперед, но сам остался на улице. Решив ничему не удивляться, Чарновский вошел.

Он очутился в прохладном дворике, окруженном крытой галереей. В середине двора тихо журчал мраморный фонтан, притаившийся среди кустов роскошных роз. Сюда не доносился шум улиц, и, казалось, даже палящее южное солнце не имело здесь власти.

— Синьор Чарновский? — почтительно осведомился рослый, похожий на отставного солдата чернобородый привратник.

— К вашим услугам, — кивнул лекарь. — Я хотел бы видеть отца Паоло.

— Вас ждут. — Бородач поклонился, закрыл калитку на массивный засов и повел гостя в дальний конец галереи.

Навстречу им вышел низкорослый полный человек в шелковом камзоле. Его круглое лицо расплылось в приветливой улыбке, но Казимир внутренне сжался от ужаса. Это был Франциск!

Матерь Божья! Вот кого лекарь меньше всех хотел бы здесь увидеть! Быстро же успел обернуться посланец иезуитов, так некстати вернувшись в Рим одновременно с Чарновским. Сначала Казимир хотел повернуться и бежать — при нем шпага, и он сумеет прорваться на улицу, и там как повезет, — но усилием воли заставил себя сохранять спокойствие. Еще теплилась надежда, что иезуит его не узнает. Встреча с Франциском состоялась не так давно, но она была очень недолгой, и тогда Казимир был одет совершенно по-другому, да еще с наклеенной фальшивой бородой. Сколько людей встречал иезуит за время своего вояжа: десятки, сотни? Неужели его память сохранила приметы каждого из случайных знакомых? И кто знает, увенчается ли успехом попытка прорваться на улицу, — здесь против его шпаги могут неожиданно выдвинуть иные, более весомые аргументы. Например, многочисленную вооруженную стражу или предательский выстрел в спину из пистолета. Нет, раз уж пришел, надо попробовать выкрутиться.

Пан Казимир поправил завернутые в тонкую ткань фигурки святых, которые он держал под мышкой, смело подошел к улыбающемуся Франциску, снял шляпу и вежливо поклонился:

— Добрый день, синьор!

— Вы синьор Чарновский из Варшавы? — Франциск ответил на поклон и небрежным движением руки отпустил привратника. Тот неслышно удалился.