Дикое поле

Выбрав высокое дерево, серб начал взбираться на него. Снизу он заметил, что наверху ствол раздваивается, и решил устроиться в развилке на ночлег. Цеплявшиеся за ветви руки пронизывала мучительная боль, ноги отказывались сгибаться, но Ивко упрямо карабкался все выше и выше. Наконец он достиг развилки стволов и уселся. Тело сотрясала дрожь, повязки сползли, ссадины снова начали кровоточить, ободранные об кору ладони саднило. Кое-как поправив повязки, Ивко взял кнут и привязал им себя к стволу, чтобы не свалиться во сне. Бог даст дотянуть до утра, а там станет видно, что дальше делать. С этими мыслями он и уснул, разом провалившись в тяжелое забытье, приносившее отдохновение телу, но не душе…

Утром его разбудил луч солнца. Пробравшись сквозь густую листву, он упал на лицо и начал ласково пригревать лоб, щеки, нос, словно положил на них мягкую невесомую теплую ладошку. Открыв глаза, Ивко встрепенулся. И тут же застонал от боли. Тело во сне затекло и не хотело повиноваться. Вывернутые палачами суставы припухли, в животе урчало от голода, а во рту все еще ощущался горько-соленый привкус рапы. Сплюнув тягучую солоноватую слюну, серб протер глаза и осмотрелся. Вокруг все тот же безлюдный лес, удивительно тихий в этот ранний час. Под деревом мирно бродила со своим выводком серенькая куропатка, немедленно юркнувшая в траву при первом же шорохе. Прилетела сорока, уселась на ветку куста, склонила головку, кося черной бусинкой глаза, но не затрещала. Значит, не заметила спрятавшегося в густой листве человека.

Ивко поглядел наверх. Пожалуй, если постараться, можно взобраться по левому стволу еще на несколько саженей. Там есть крепкие ветки, способные выдержать его тяжесть. Не откладывая, он развязал кнут и полез. Обняв ствол, встал на толстую ветвь ногами и увидел далеко за лесом верхушки городских башен и минаретов. Правее начинались предгорья с зелеными лугами и мрачными скалами, поднимавшимися к небу черно-красными громадами. Слева тянулся непроходимый лес, а сзади, клином вдаваясь в чащу, неровной серой полосой лежали каменные осыпи старых каменоломен.

Спустившись на землю, Ивко немного отдохнул, лежа в траве и бездумно глядя в небо. Потом встал и медленно пошел по направлению к каменоломням. Чтобы отвлечься от навязчивого чувства голода, он принялся размышлять: что могло заставить старого Наиля помочь ему бежать? Татарин рисковал головой, но, тем не менее, указал самый короткий путь к лесу. Наверное, он раньше работал в том саду и потому знает в нем все дорожки.

Интересно, схватили стражники Наиля или поверили, что старик не мог оказать сопротивления беглецу? Придет Наиль завтра вечером на ту поляну, где шалаш, или его обещания окажутся пустыми словами? Тысяча вопросов, и ни на один из них нет четкого ответа. И не оставляли сомнения в искренности татарина: зачем ему помогать гяуру, бежавшему из ханской тюрьмы? Не было ли все специально подстроено коварным Азис-мурзой? В его хитроумной голове вполне мог родиться замысел дать узнику возможность бежать, помочь ему скрыться и потом вести его, как на веревке, пока тот сам не притащит к сообщникам.

Нет, слишком опасная игра для осторожного Азиса. Беглец мог бесследно исчезнуть, а мурза очень не любил выпускать из своих рук попавшую в них жертву. Он готов изощренно пытать ее, добиваясь признаний, но ни за что не отпустить! Из его застенков только один выход — в могилу.

Интересно, что сейчас поделывают стражники — окружили лес кольцом засад и ждут или уже отказались от бесплодных поисков? Зачем мурзе держать своих людей в бездеятельности: беглец все равно рано или поздно выйдет к жилью, а любой татарин обязан донести на него или схватить. Куда ты денешься на земле орды, со всех сторон окруженной морем и запечатанной Перекопом?

Собрав горсть незрелых ягод, Ивко набил ими рот, но тут же выплюнул. Скулы свело от кислой горечи. А голод давал себя знать все сильнее. Подобрав толстый сук, он начал раздвигать траву под кустами, надеясь отыскать птичье гнездо с яйцами, но вскоре решил попусту не тратить время и силы. Опираясь на сук, как на посох, он пошел дальше, чутко прислушиваясь к каждому шороху: неожиданная встреча с людьми не сулила ему ничего доброго.

Прежде чем выйти к каменной осыпи, серб долго стоял, прижавшись к стволу толстого дуба, и внимательно осматривал старую каменоломню. Высоко в небе неподвижно парил коршун, поймав крыльями поднимавшуюся от земли струю теплого воздуха. Раскаленные солнцем камни казались белесыми. Кое-где на них грелись пестрые ящерицы.

Решившись, Ивко выбрался из кустов и направился к тянувшейся по краю каменоломни лощине. Спустившись в нее, отыскал два больших валуна, между которыми рос куст шиповника. Обдирая пальцы, выгреб из щели между валунами мелкий щебень и сор, потом начал рыть землю сучком, пригоршнями вынимая ее из ямки. Вскоре палка наткнулась на что-то твердое. Отбросив ее, беглец руками разгреб землю и увидел обитую железом крышку небольшого сундука.