Дикое поле

Он уже хотел повернуть назад, когда огонек свечи в его руке неожиданно заплясал и отклонился, как будто на него кто-то дунул из темноты. Сквозняк? Но если есть тяга свежего воздуха, значит, там выход?! Белометти начал водить перед собой свечой, стараясь поймать поток воздуха. Оказалось, что он идет из ниши в стене, и Джакомо решительно полез в нее: будь что будет, он устал от неизвестности. Пробираться ему пришлось согнувшись в три погибели, и все время преследовал страх, что вот-вот его завалит, заживо похоронив в этой кротовой норе.

О Боже! Что это? Свеча потухла, и в лицо пахнуло сырым ветром. Он рванулся вперед, и его вытянутые руки наткнулись на спутанный клубок каких-то грязных, перемешанных с землей и песком жестких веревок. До ушей донесся неумолчный мерный рокот. Но поток свежего воздуха становился все сильнее и сильнее. Да это же не веревки, а корни куста или дерева, а рокочет, ударяя волнами о камни, морской прибой! Ну, еще немного! Раздвинув свисавшие корни, он просунул в образовавшееся отверстие голову и радостно захохотал: спасен!

Небольшое усилие — и Джакомо очутился на береговом откосе. Внизу пенились волны, справа был пустынный берег, поросший густым кустарником, а слева угадывалась в предутренней дымке изогнутая линия набережной Константинополя. На востоке уже появилась жемчужно-розовая полоска зари Следовало торопиться.

Белометти оглянулся. Темную дыру входа в катакомбы, как занавесом, закрывали спутанные корни кустов диких роз Прекрасно, он крепко запомнит это место. А теперь, хочешь не хочешь, придется снова лезть под землю…

Возвращаясь, он пометил заветную нишу, закоптив над входом в нее отметку в виде креста. Оставшиеся свечи аккуратно сложил у стены галереи: они еще могут пригодиться. Обратно к люку он почти бежал, на ходу сматывая веревку. Ухватившись за нее, влез в подвал, захлопнул деревянную крышку и задвинул ее сундуком. Сегодня же надо будет проверить, известно ли слугам и самому Фасих-бею о тайне подземелья. Если да, то придется все начинать сначала, но если нет…

Прокравшись в спальню мимо все еще бесчувственных слуг, Джакомо тщательно вычистил одежду и лег в постель, не забыв изнутри запереть дверь. Сейчас он нуждался в отдыхе.

Проснулся венецианец около полудня. Судя по доносившимся снизу звукам, слуги тоже поднялись и теперь ползали по дому, как ленивые осенние мухи. Завтрак подал один из «борцов» — глаза у него припухли, а лицо сильно отекло. Видимо, он мучился от головной боли, но крепился, стараясь не подать вида.

— Позови управляющего, — приказал ему Белометти.

Через несколько минут тот пришел. Выглядел он не лучше слуги.

— Слушаю, эфенди.

— Я решил перестроить дом, — огорошил его Джакомо. Внимательно наблюдая за управляющим, он отметил, что при этом известии его лицо не потеряло сонливого выражения.

— Да, эфенди.

— Мои комнаты будут внизу, в левом крыле. Под ними устроим винный погреб в подвале, а наверху расширим женскую половину. Гостиную и правое крыло трогать не нужно… Хотя лучше сделаем так: оружейную расположим в большой гостиной, а из нее прорубим дверь ко мне. Распорядитесь.

— Хорошо, эфенди, — поклонился управляющий.

Отпустив его, Белометти подумал, что сегодня же о замыслах перепланировки дома станет известно Фасих-бею. Теперь все зависит от того, как к этому отнесется хитрый старик.

На следующий день в ворота усадьбы въехали телеги с камнями. Увидев их из окна своей комнаты, Джакомо понял: он выиграл! Фасих-бей не знал тайны подземных галерей.

* * *

Сухоборец прочел послание Паршина, взял лежавший на краю стола острый нож, расправил полоску пергамента и начал тщательно скоблить ее, превращая закорючки тайнописи в тонкий порошок. Вскоре пергамент был чист: тайнопись стала прахом, и теперь никто не в силах вновь собрать его и прочесть письмо. Но содержание его крепко отпечаталось в памяти Бажена: Москва просит сделать все, чтобы сохранить мир!

Да, Азов сейчас для османов, словно чирей на интересном месте: как ни повернись, все время не дает покоя, начнешь выдавливать — искры из глаз, но и терпеть мочи нет. Кто знает, захотят ли они ждать, пока этот чирей сам прорвется, или все-таки дойдут до края и выдавят гнойник вместе с кровью? Ох, и прольется кровушки, если турки пойдут под Азов и двинутся потом дальше, в пределы русской Державы. Но пока царь Михаил Феодорович раздумывает, взять Азов под свою руку или нет, Стамбул выжидает, притаившись, как зверь в засаде.

Многое будет зависеть от того, кто здесь возьмет верх. Бажен Сухоборец знал, что султан Мурад не желает войны на севере, опасаясь ослабить империю. Но сановники им недовольны, и его мать, валиде Кезем, уже сколотила новый заговор, об этом Бажену тайком шепнули надежные люди, посвященные в секреты дворца Топкапы. Сухоборцу никогда не приходилось видеть гречанку Кезем, но слышал он о ней многое.