Дикое поле

Однако отворили не сразу. Путникам пришлось довольно долго ждать, пока дворня распахнет тяжелые створки ворот. Не успели они въехать на двор, как лошадей схватили под уздцы дюжие холопы. Стрелец быстро осмотрелся: не угодил ли он часом в смертельную западню?

По левую руку стоял красивый терем, рядом с ним подняла к небу тонкий крест часовенка. От высокого крыльца терема ко входу в часовню вела вымощенная камнем дорожка. Справа теснились конюшни, амбары и сараи. Посредине широкого двора, заросшего неистребимой травой-спорышом, стоял кряжистый мужчина в долгополом кафтане и красной шапке.

— Кто пожаловал? — прищурился он, разглядывая нежданных гостей.

Павлин и Илья слезли с лошадей, и холопы тут же повели их в дальний угол двора, к коновязи. Это стрельцу не понравилось, но в чужой монастырь со своим уставом не ходят, и он промолчал. Благо при нем сабля, пистолеты и неразлучная дорожная сума.

— Кто такие? — рявкнул кряжистый мужик. — Ну? Илья подошел к нему поближе и тихо сказал несколько слов.

Лицо неприветливого мужчины смягчилось, на губах даже появилось подобие улыбки, но глаза по-прежнему смотрели хмуро.

— А это кто? — спросил он и показал на Павлина. — Что за медведь?

— Прохор, попутчик мой, — объяснил Илья. — Купеческий приказчик из Москвы.

— Ладно, — буркнул мужчина. — Обождите здесь. — Почти бегом он бросился к терему. Гулко хлопнула закрывшаяся за ним дверь.

— Давай рассчитаемся, и поеду я, — поглядывая на окруживших их холопов, попросил Тархов. — Хозяева уж больно нелюбезные.

— Успеешь, — не поворачивая головы, ответил Илья. — Не бойся, получишь свои золотые.

— Дал бы то Бог… — вздохнул стрелец.

Тем временем мужчина в долгополом кафтане поднялся на второй ярус терема и вошел в горницу. Переступив порог, склонился в поклоне перед сидевшим в большом кресле дородным человеком в белой вышитой рубахе и широких штанах из тонкого полотна. Положив на низенькую скамеечку, украшенную инкрустацией из рыбьего зуба, босые ступни с желтоватыми мозолями на пятках, он слегка шевелил пальцами ног, разглядывая их с таким интересом, будто заморскую диковинку.

— Кто там, Архип?

— «Охотник» прибег с польской стороны. Говорит, с вестями до Кириллы Петровича. Но ведь он… Как прикажешь, боярин?

— «Охотник»? — Боярин почесал большую темную бородавку около левого уха. — А с ним кто?

— Попутчик. Зовут Прохор, приказчик купца. Его в Варшаве подрядили «охотника» сюда проводить. За восемь золотых.

— Ему лучше заплатить тридцать сребреников, — зло ощерился боярин. — Видал я их в окошко. Это Павлин Тархов, стрелец Никиты Бухвостова! Понял, дурак, кого твой «охотник» притащил?

Архип побледнел и упал на колени. Забормотал, не смея взглянуть на хозяина:

— Исправим, боярин, все исправим!

— Молчи! Чего ты исправишь? Никитка уже до Варшавы свои лапы дотянул, к нашему горлу подбирается!

Боярин сердито пристукнул кулаком по подлокотнику: ну, Никита, ну, змей! Выходит, обложили его людишки пана Гонсерека, охмурили, заставили плясать под свою дудку?! Дела…

— На корм ракам отправлю, — прохрипел Архип. — Обоих! Боярин задумался. Пожалуй, Архип прав: живым отсюда нельзя выпустить ни «охотника», ни стрельца. А пана Марцина надо предупредить: пусть опасается того, кто присватал ему такого провожатого для тайного гонца. А еще лучше — немедля уничтожить этого человека. Иначе тут не одна голова ляжет на плаху.

— Вели баньку истопить, — приказал боярин. — Отправь их туда, пусть рабы божьи чистыми предстанут перед Господом. Как разденутся и пойдут мыться, тут их и кончайте! Вдвоем им по дороге в рай не скучно будет. Мне принесешь их вещички. У «охотника» энколпион должен быть. Так ты погляди особо, чтобы не пропал он в суматохе.

— Что? — не понял Архип.

— Энколпион, — терпеливо повторил хозяин. — Крест такой нательный. Большой, створчатый, как для мощей. Уразумел? Да рожу свою расправь, не хмурься! Нечего их настораживать…

Мужик в долгополом кафтане шустро скатился с крыльца во двор и тут же начал покрикивать:

— Митька! Беги баньку топить для дорогих гостей. Живо!

— Истоплена уже, — отозвался один из холопов.

— Вот и ладно, — ласково заулыбался Архип. — Проводи, пусть грязь смоют. А потом за стол — и о делах поговорим. Пошли, пошли!

Он подхватил Илью и Павлина под руки и потянул в сторону реки. Тархов поразился случившейся в нем перемене и смекнул, что мужичок не зря бегал в терем: не иначе, на приезжих поглядывал из окошка кто-то поважнее ключника. Он и распорядился насчет баньки и обеда. Значит, Илюшку признали. Тогда можно и в баньку, зачем спешить, коли удача сама идет в руки? Но отчего же муторно на душе? Такое ощущение он испытывал памятной ночью в корчме, когда убили Терентия Микулина.

Банька стояла у самого тына, спускавшегося почти к урезу воды. Оно и понятно: не таскать же ведра от колодца, если река рядом. В предбаннике под потолком висели березовые веники, вдоль стен стояли выскобленные до желтизны лавки. Приятно пахло парным теплом и луговыми травами.