Дикое правосудие

– Вы? – в ее голосе звучала усталость стареющей шлюхи. – Что вам нужно теперь?

Она быстрым движением откинула цепочку – и Воронцов вошел внутрь. Ее ночная рубашка зашелестела, соприкоснувшись с его паркой.

– Просто зашел побеседовать на пару минут.

– Почему бы вам не оставить его в покое? – запротестовала Соня. – Он ничего не знает.

Она шлепала тапочками за его спиной, пока он шел к лестнице по коридору.

– Вы знаете Мишу, майор, – ее голос был грубым и хриплым, однако не умоляющим или униженным. Соня всегда говорила по существу дела. – Он ходит по тонкому льду, но никому не причиняет зла. Люди вроде Паньшина оставляют его…

Воронцов повернулся к Соне. Судя по выражению ее лица, она осознала свой промах.

– Валерий Паньшин? Какие дела могут быть у Паньшина с нашим общим другом, уважаемым канатоходцем Мишей? – он усмехнулся.

– Никаких, товарищ начальник. Я просто хотела сказать, что Миша не вращается в этих кругах. Его оставили в покое.

– В чем дело, дорогая? – спросил Теплов сверху. Воронцов поднял голову, и Теплов увидел его. – О, товарищ майор? Чему обязаны?

Теплов быстро, спустился по лестнице, волоча за собой длинные полы шелкового ночного халата.

– Это не дружеский визит, – предупредила Соня, скрестив руки на огромной груди. Она стояла у подножия лестницы, словно защищая Теплова.

– Я не собираюсь бить или арестовывать его. Во всяком случае, не сейчас. Можете остаться, если хотите, сделайте нам кофе. Пошли, Михаил, поговорим в твоем кабинете, – Воронцов положил руку на узкие плечи Теплова, почти прижав его к себе. – Давай поговорим, к примеру, о Паньшине.

– Я не имею с ним дел, – устало запротестовал Теплов, отпирая дверь своего кабинета. Соня помедлила, а затем направилась в кухню.

– Входите, майор.

Силуэт церкви вырисовывался в темноте за окном, пока Теплов не включил свет.

– Что у вас теперь?

Теплов опустился в кресло, запахнул халат на худых коленях и закурил сигарету. Воронцов последовал его примеру. Некоторое время они курили в молчании.

– Наш покойный знакомый из Ирана, мистер Аль-Джани, когда-нибудь просил тебя укрыть в борделе нужных ему людей? Скажем, на одну ночь или на более длительный срок?

Он следил за выражением лица Теплова сквозь облачко сигаретного дыма. Да, просил, но Теплов не согласился – таков был его вывод.

– Я никого не укрывал.

– Но он просил тебя? Спрашивал, сможешь ли ты это сделать?

Последовало долгое молчание. Соня вошла в комнату с подносом, двумя фарфоровыми чашками на блюдцах, сахарницей и молочницей. Насмешка была очевидной.

– Люди не просят нас о подобных вещах, майор, – сказала она, наливая Воронцову кофе. – Они приходят сюда хорошо провести время.

– Прекрасный кофе, – отозвался Воронцов. – Ни вы, ни это место не будет упомянуто в официальных документах. Я просто хочу кое-что узнать.

Помедлив, он добавил:

– Могу гарантировать отсутствие рейдов в течение двух месяцев, если не произойдет ничего из ряда вон выходящего, скажем, изнасилования несовершеннолетней…

Теплов с оскорбленным видом пожал плечами, Соня угрожающе нахмурилась.

– Итак, никаких рейдов в течение двух месяцев… В самом деле хороший кофе.

– Вы давите на нас только потому, что у нас нет покровителя, – язвительно заметила Соня. – Почему вы не устроите рейд в логово Паньшина?

– Вы его не выносите, Соня. Почему?

– Потому что он жирный ублюдок!

– У тебя были неприятности с ним, Михаил?

– Если и были, то что вы можете сделать? – с вызовом спросила Соня. Стоя за креслом Теплова со скрещенными на груди руками, она казалась его телохранительницей.

– Не слишком много, – хмуро признал Воронцов. – Но достаточно, чтобы защитить вас обоих.

Соня скептически хмыкнула, но мелкие острые черты лица Теплова немного смягчились.

– Ну как, вы хотите говорить о Паньшине или нет? Ублюдок занимается наркобизнесом, верно?

Теплов кивнул, прежде чем рука Сони предостерегающе опустилась на его плечо.

– В чем именно заключалось сотрудничество Паньшина с иранцем?

– Его не было, – быстро ответила Соня.

– Думаю, что было. Почему иначе Аль-Джани оказался здесь? Между прочим, он служил в иранской разведке.

Глаза Теплова изумленно расширились.

– Это правда, без фокусов. Он был главным поставщиком, так?

– Судя по тому, что мы слышали, интересующий вас героин поступал в город под его надзором, – Теплов взглянул на омрачившееся лицо Сони и прикоснулся к ее руке, лежавшей у него на плече. – Мы занимаемся только своим делом, даже иранец это понимал. Он не злоупотреблял нашим гостеприимством, – Теплов яростно запыхтел своей сигаретой. Рука Сони, лежавшая у него на плече, оставалась расслабленной, но Воронцов знал, что она усилит хватку, если он слишком разоткровенничается. – Паньшин заинтересовался героином, я думаю, около года назад.

– Иранец зацепил его?

– Думаю, да.

– Американский врач Шнейдер и служащие больницы – они тоже в деле?

Вопрос искренне озадачил обоих. Воронцов ощутил укол разочарования.

– Этого мы не знаем.

– О'кей. Иранец когда-либо просил вас укрыть у себя людей, не интересующихся любовными забавами?

– Один раз.

– Когда?