Дикое правосудие

– Я никогда не упоминал твоего имени. – Голова Гранта упала на руки, он начал дрожать. – Он достанет меня. О Господи.

– Ты не можешь быть в этом уверен, – возразил его напарник, стараясь его успокоить. – Ты просто напуган. Навоображал себе всякого.

Грант затрясся еще сильнее.

– Я не знаю, что мне делать.

Сильные пальцы начали разминать шею и плечи Гранта.

– Прежде всего тебе нужно успокоиться.

Руки были такими успокаивающими. Как раз то, что нужно было Гранту, – прикосновение и забота другого человека.

– Брич не станет к тебе вязаться, Клиффорд. Поверь мне. Я обо всем позабочусь.

Грант с надеждой в глазах поднял голову.

– Я знаю кое-кого, – спокойно уверил его голос сзади.

– Людей, которые могли бы поговорить с Бричем?

– Да. А теперь расслабься.

Голова Гранта опустилась от усталости и чувства облегчения. Адреналин, который поддерживал его последний час, иссякал.

– Ты все еще напряжен. Тебе стоит выпить. Чего-нибудь крепкого и холодного. Что скажешь?

После ужаса, охватившего Гранта с того момента, как он увидел полицейские машины, мысль о выпивке не приходила ему в голову. Но сейчас каждая клеточка его тела взвыла, требуя алкоголя. Пальцы поднялись с его плеч, скрипнула дверца буфета. Грант услышал милый сердцу звон кубиков льда в стакане. Затем стакан оказался в его руке. Он залпом выпил четверть содержимого и почувствовал, как обожгло горло. Грант закрыл глаза и поднес холодный стакан к пылающему лбу.

– Вот так, вот так, – приговаривал хирург, похлопывая ладонью по шее Гранта. Вдруг тот дернулся и выпрямился, почувствовав жгучий укол пешни для колки льда, с хирургической точностью проникшей в его мозг.

Голова доктора со стуком упала на стол. Напарник Гранта удовлетворенно улыбнулся. Грант должен был умереть. Смешно было даже думать о возвращении четверти миллиона долларов. Что же теперь, однако, делать с сердцем? Хирург вздохнул. Процедура удаления сердца прошла без сучка без задоринки, но, как теперь выяснилось, все усилия пошли насмарку. Теперь орган нужно будет разрезать на части и уничтожить, а его место в багажнике займет Грант.

2

Заместитель областного прокурора успел задать уже три вопроса подследственному Даррилу Паурсу, когда Аманда сообразила, что первый вопрос был некорректным. Она вскочила на ноги.

– Возражаю, это слухи.

Судья Робард удивился:

– Каким образом вопрос мистера Дарта может быть слухами, мисс Джаффе?

– Не этот, ваша честь. Мне кажется… сейчас, одну минуту. Заданный чуть ранее.

Судья выглядел так, будто она причинила ему сильную боль.

– Если вы полагаете, что тот вопрос был основан на слухах, почему вы сразу не заявили протест?

Аманда почувствовала, как краска заливает щеки.

– Я только сейчас поняла, что это слухи.

Судья печально покачал головой и поднял глаза к потолку, как будто спрашивая Господа, почему он наслал на него такую чуму, как некомпетентный адвокат.

– Отклоняется. Продолжайте, мистер Дарт.

Аманда не сразу сообразила, что «отклоняется» означает, что она проиграла. Она упала в кресло. К этому времени Дарт задал еще один убийственный вопрос. «Добро пожаловать в реальный мир», – прошептал ее внутренний голос. Она получила высший балл по теме «Доказательства» в одном из лучших юридических вузов страны и даже написала реферат по «слухам», но не смогла сейчас быстро сообразить и своевременно внести возражение в суде. Теперь судья уверен, что она просто дура, а уж что подумали о ней присяжные, и представить страшно.

Аманда почувствовала, как кто-то похлопывает ее по руке.

– Не расстраивайся, подруга, – сказала Латрисия Суит. – Ты хорошо справляешься.

«Блеск, – подумала Аманда, – я так все провалила, что даже моя клиентка считает нужным меня утешить».

– И вы были одеты так же, как сейчас, мистер Паурс? – продолжил Родни Дарт.

– Нет, сэр. Я был в гражданской одежде, потому что операция проводилась под прикрытием.

– Благодарю вас, мистер Паурс. Теперь расскажите присяжным, что произошло дальше.

– Я спросил у подследственной, сколько будут стоить ее интимные услуги. Она сказала, что у нее есть комната в мотеле через дорогу и ей удобнее обсуждать деловые вопросы там. Я подъехал к мотелю и прошел за обвиняемой в комнату номер семнадцать.

– Что произошло в номере мотеля?

– Я попросил обвиняемую назвать мне стоимость различных интимных услуг, и она назвала цену от пятидесяти долларов до двухсот за нечто названное ею «ночью экстаза».

– Что именно подразумевалось под «ночью экстаза», мистер Паурс?

– Если честно, мистер Дарт, это было слишком сложно запомнить, а вытащить блокнот и записать я не мог, я ведь работал под прикрытием.

У Даррила Паурса были детские голубые глаза, вьющиеся светлые волосы и улыбка, какую Аманда видела только на рекламе зубной пасты. Он даже покраснел, отвечая на вопрос о «ночи экстаза». Две женщины-присяжные выглядели так, как будто готовы были перепрыгнуть через заграждение и оторвать кусочек от его одежды на память.