Дикое сердце

Он повернулся, пошел прочь. Мухи донимали даже ночью, он уже привык к их гудению. Это только в первые дни было тяжело… Да сейчас нелегко, но, видимо, сами боги охраняют своих любимцев, раз среди них не начались болезни. Хотя, может, кто-то уже сдирает струпья с подмышек. Разве кто скажет? Викинги не привыкли жаловаться. Только вот голод гнетет. Пищи, что они захватили здесь в крепости оказалось явно недостаточно. Зато вода — хоть сейчас пей.

Так он и сделал. Крутил деревянную вертушку, пока не появился черпак с водой. Пил долго и жадно, большими глотками. Противно. Сейчас бы пива.

Подошли еще двое. Геллон отдал им черпак, аккуратно расправил бороду надвое. Пошел проверять посты. Ночью франки не решатся нападать, а днем… Геллон сам не знал, на что он надеется. Помощь вряд ли придет. А плен…

Нет, это позор, лучше смерть. Они будут обороняться до конца, пока не падет последний воин, пока проказа не вгрызется в нутро. Проклятый Ролло! Заманил их к этому городу. Он, Геллон, ведь чувствовал здесь что-то неладное. И все из-за сварливой рыжей девки — пропади она пропадом!

Геллон услышал громкий стон. Рагнар. Сидит под тыном, уронив голову на руки. Последнее время датчанин сам не свой. Ярости в нем на десятерых, франков бьет, как истинный берсерк. Геллон сам видел, как Рагнар одним из первых подбежал сегодня к катапульте, метнул в нее травяной факел. Потом отбивался сразу от нескольких. Семерых один уложил, не менее. А когда вернулся, опять затосковал, все воет по своей Белой Ведьме.

Геллон приблизился, сжал плечо Рагнара. Тот даже не поднял головы.

— Я сам ее убил, — стонал он. — Сам, понимаешь, вот этой рукой. Она ведь предала нас… она предала меня. Ей нужен был лишь Ролло — да провались он в Хель из копий и мечей! Все из-за него и его рыжей суки!

— А знаешь, она как раз здесь, — сказал Геллон, чтобы хоть как-то отвлечь Рагнара от его мрачных мыслей.

Почувствовал, как тот встрепенулся.

— Здесь? О чем ты говоришь?

— Я видел ее внизу. Всю в белом, как невеста. Теперь она с этим выродком Эблем.

Рагнар так и зашелся тихим хрюкающим смехом.

— Вот потаскуха! А Ролло так убивался из-за нее. Так этому выродку и надо. И он еще не мог простить мне, что я был у нее первым. Нет, пусть поразит меня молот Тора, если я не отправлю ее вслед за Снэфрид. Всем этим шлюхам одна дорога. О боги! Я ведь так любил ее, Глум, — назвал он ярда прежним именем, — так любил… И я убил ее.

— Пустое, Рагнар. Зачем она была нужна тебе? Она была уже стара. К тому же продалась франкам.

— Что ты понимаешь? — вспылил датчанин. — Снэфрид была настоящей наездницей волков, [39]. Она была не такая, как все. И у меня больше не будет подобной женщины.

Он снова застонал. Геллон пожал плечами. Порой он не понимал Рагнара. Что за удача — путаться с нечистью? Он даже сплюнул, отошел. Из мрака приблизился огромный Олаф, свалил у ног конунга целую кучу копий.

— Вот, насобирали на склоне. Будет чем пускать изморось ран* христианам.

Какой-то шум на дальней площадке холма привлек их внимание. Оба заспешили туда. Оказалось, викинги обступили светловолосого подростка в темной одежде.

* Изморось ран — кровь.

— Забери меня Локи, если это не Риульф, — узнал паренька Олаф. — Всемогущие боги! Как ты здесь оказался, сынок?

— Ну и вонища же здесь, — усмехнулся Риульф. Чувствовал себя героем и был рад оказаться среди своих.

— Не тяни, — встряхнул его Геллон. — Как ты пробрался сюда?

Тогда Риульф рассказал, как висел над кручей, готовый в любой миг сорваться, как опасался, что его собьет стрелой свой же часовой. А когда залез на гору падали, его так и стало выворачивать наизнанку, пока его, скорчившегося в спазме, не обнаружил один из часовых. Еще удача, что не убил сразу.

— Все это хорошо, — сказал Геллон, — но спрашивается, за каким демоном ты лез сюда?

Это даже обидело Риульфа.

— Не за каким, а за какими. За вами самими — разрази вас гром!

Он старался говорить, как бывалый воин, но с его ломающимся голосом это вышло столь забавно, что викинги невольно засмеялись. В царившую на холме мрачную атмосферу это внесло некоторое облегчение, однако Геллон остался серьезен. С силой сжал локоть паренька.

— Клянусь своим смертным часом, ты сейчас все выложишь, или я выпущу тебе кишки и скажу, что так и было.

Риульф почувствовал обиду. Огляделся.

— А где Ролло? Я буду говорить только с ним.

— Кровь Локи! Ты меня злишь, щенок. Откуда здесь взяться Ролло? Его здесь нет.

— А… Ну, тогда…

— Что тогда? Ты будешь говорить?

Геллон резко встряхнул мальчика, но за него вступился Олаф — Погоди, Глум. Мальчишка пажом был, при дворе вращался и к такому обращению не привык.

Он поставил Риульфа перед собой, заговорил с ним спокойно. И тогда мальчик поведал, что забрался на кручу с единственной целью, чтобы предупредить викингов, что если они хотят спастись, то необходимо это делать прямо сейчас, когда франки перепились и многие спят.

Тут даже Геллон заулыбался. Приятельски взлохматил мальчишке чуб.

— Прости, сынок. Ты настоящий храбрец, а я был не прав по отношению к тебе.