Дикое сердце

— В стране, которая вместе с этим празднует и смерть тоже?

— Празднует смерть? — Его темные брови удивленно взлетели вверх. — Полагаю, можно сказать и так. Для некоторых смерть — это освобождение от невыносимого существования. Зато праздник — приятный способ забыть о реальности.

Аманду серьезно занимала жизнь мексиканцев, и она иногда удивлялась, что не может отстраниться и жить в своем мире. Ей было трудно представить, что война нависает над этой прекрасной страной словно черное облако, что смерть и разорение возможны в любой момент. Странно, но она в какой-то степени даже чувствовала свою вину за то, что жива, когда погибло столько людей.

— Не надо, Аманда. — Рука Рафаэля накрыла ее руку, и она с удивлением увидела сочувствие в его глазах. — Ты не можешь изменить то, что уже случилось, и я тоже не могу, но мы должны постараться сделать все ради будущего и жить с целью помочь другим.

Как ему удается знать, что она думает? Временами Рафаэль поражал ее своей интуицией. За прошедшие дни он изменился, и все же остался прежним. В нем осталась та же холодность, та же опасная аура, которая одновременно предостерегала мужчин и очаровывала женщин; но бывали времена, когда Аманда могла видеть сквозь оболочку скрытности, созданную им. Возможно, однажды она сможет разбить этот панцирь и дотронуться до человека внутри. А пока ей оставалось только надеяться.

Когда они вышли из кафе на улицу, праздник уже начался, и люди, казалось, стекались отовсюду.

— Хочешь присоединиться к ним? — спросил Рафаэль, но Аманда уже тянула его к музыке, гитарам и горнам, разливающим веселые мелодии, от которых ее ноги сами начали приплясывать. Вся улица бурлила яркими пестрыми одеждами и смеющимися людьми, пряный запах угощений наполнял воздух, а под тремя высокими деревьями с одной стороны маленькой площади танцевали пары. Дети с визгом и криками носились под ногами родителей, играя в салочки, и чуть не сбили Рафаэля с ног, пробегая мимо.

Он рассмеялся, поднял одного упавшего малыша на ноги и потрепал по темным волосам, потом взял Аманду под локоть и повел в более спокойное место.

На них обоих была новая одежда: Рафаэль щеголял в красной рубашке с длинными рукавами и замысловатой вышивкой на кокетке, а Аманда надела рубашку и юбку цвета слоновой кости, богато расшитые яркими нитями. Рубашка была такой, как носят крестьяне, с пышными рукавами до локтей и широким, спускающимся на плечи вырезом, украшенным кружевом. На тонкой талии она затянула разноцветный, в тон юбке, полосатый кушак. Пышные нижние юбки шуршали и грациозно раскачивались при каждом движении.

У Рафаэля был только один пистолет, висящий низко на бедре, как у техасских стрелков, его украшенная перламутром рукоять озорно выглядывала из кобуры. Облегающие брюки он заправил в только что купленные высокие сапоги, и Аманда дразнила его за ослепляющее сияние их тщательно начищенной кожи.

— Конечно, в этой шляпе ты защищен от их сверкания, — заметила она и игриво дернула за край его сомбреро. — Я никогда не знала, что ты такой денди, Рафаэль.

— Есть моменты, когда мне нравится быть хорошо одетым, querida, — ответил он улыбаясь. — И фиеста — один из них. Просто наслаждайся ею…

Фиеста — когда все радостно ели, пили и танцевали, когда маленькие дети засыпали, свернувшись по углам рядом со своими родителями, а юным влюбленным удавалось скрыться в гостеприимной темноте ночи. Фиеста. Аманда подумала, что даже от самого этого слова в воображении возникают смех, веселье и музыка.

День медленно тянулся, и постепенно исчезала несовместимость праздника и раздираемой войной земли. Аманда осушала один бокал вина за другим. Было жарко, солнце нещадно палило, заставляя людей бежать в тень к прохладительным напиткам.

К вечеру, когда тени удлинились и свежий ветер с гор прилетел в Лос-Аламос, стало заметно прохладнее. Маленькую городскую площадь осветили развешенные на деревьях фонарики, отбрасывающие множество маленьких пятен света на землю. Под одним из фонарей стояла группа музыкантов-марьячи с гитарами, трубами и скрипками, одетых в облегающие костюмы, покрытые сверкающими рядами серебряной тесьмы. Поля их широких сомбреро покрывала такая же тесьма, а на краях висели крошечные серебряные колокольчики, издававшие при каждом движении мелодичный перезвон.

Поблизости танцевали пары, широкие юбки женщин колыхались в такт быстрому ритму танца. Голые ноги мелькали под взлетающими вверх юбками, отбивая такт, каблуки мужских сапог стучали по каменным плитам площади.

— Рафаэль, потанцуем? — Аманда потянула его за руку, ее синие глаза сияли от смеха, вина и возбуждения, когда она просила его научить ее фигурам танца. Она была веселой и беззаботной, даже более беззаботной, чем в детстве, и не думала ни о чем, кроме того, что есть здесь и сейчас.