Дикое сердце

Аманда слышала неохотные уверения Джеймса Камерона, что Рафаэлю позволят покинуть Сан-Луис без препятствий со стороны Фелипе. В ее голове снова и снова звучали слова Рафаэля. Он отвезет ее к Фелипе, даже не попытавшись что-то сделать. Он отказывается бороться. Теперь Аманда поняла, что честь была для него важнее любви.

Господи, она так надеялась, что небезразлична ему, молилась, чтобы когда-нибудь он научился ее любить… Но нет. Аманда склонилась над перилами, вцепившись пальцами в балясины, тщетно стараясь сохранить самообладание. Горячие слезы струились по щекам, капали на дерево перил и на лиф батистовой ночной рубашки, жгучие слезы горя и разочарования. Совсем недавно Рафаэль поклялся заботиться о ней, но это были только пустые слова, ничего не значащие фразы. Удивительно, зачем Рафаэль устроил этот фарс и утруждал себя произнесением брачных клятв. А она! Такая глупая и доверчивая, поверила, что он говорил все это всерьез, что на самом деле он любит ее! Боже, какая же она дура! Он только хотел избежать преследования за ее похищение — ведь она была единственной, кто мог свидетельствовать, что это он спланировал нападение на карету Фелипе. Как тщательно он продумал все это! И как она ненавидит Рафаэля Леона за то, что он разрушил ее иллюзии!

— Аманда. — Голос Рафаэля звучал нетерпеливо и устало, в словах сквозил нарастающий гнев. — Я объясняю тебе это снова и снова, а ты даже не пытаешься понять. Если я сделаю то, что хочу, вместо того, что следует, я буду выглядеть не лучше, чем Фелипе. Мы найдем другой способ разобраться со всем, просто это потребует времени…

— Конечно, я понимаю, Рафаэль. — Ничего не выражающая улыбка блуждала по ее губам, дымчато-голубые глаза упорно прятались. — Да это и не важно, правда. Делай то, что считаешь нужным. В конце концов, какая разница, тот или другой? Если я должна иметь мужа, то какая разница кого?

Рафаэль страшно выругался по-испански, схватил Аманду за плечи и рванул к себе, желая одновременно и встряхнуть, и поцелуем унести ее боль. Он просто не может позволить себе любить — это обязательно обернется против него.

— Теперь, упрямица, послушай меня! Это дело чести, Аманда, чести! Именно честь отличает человека от бездумного животного, как ты не понимаешь? Это различие между животным инстинктом и желанием быть человеком со здравым смыслом и совестью. Я всю свою жизнь пытался жить по законам чести и сейчас не могу отбросить эти законы только потому, что они мешают мне получить то, чего я хочу. Я не говорил, что перестану пытаться, но в данный момент должен сделать то, о чем мы договорились.

— Конечно. — Еще один ничего не выражающий взгляд. Даже боль от его жесткой хватки не промелькнула в ее глазах, когда она повернула к нему лицо. — Я понимаю.

Аманда стояла неподвижно, глядя на него, и Рафаэль отпустил ее, зная, что она не будет слушать и ничего не поймет. Madre de Dios, он даже не был уверен, что сам понимает себя. Когда он перестал понимать, что правильно, а что нет? Разве правильно отдать Аманду Фелипе, приговорить ее к жизни с этим жестоким человеком?

Ероша рукой волосы и не обращая внимания на Аманду, Рафаэль мерил шагами комнату. Она повернулась и тихо вышла из комнаты. Завтра. Завтра они должны выехать в Сан-Луис, дом его детства, где Аманду ждет Фелипе. Аманда — жена Фелипе.

Сидя на чистокровной кобыле, Аманда старательно избегала смотреть на Рафаэля; длинный шлейф падал элегантными складками на ее новые дорогие сапожки, изящная шляпка с вуалью кокетливо сидела на аккуратно уложенных темных волосах. Она была до кончиков пальцев леди, надменная и равнодушная, временами такая недоступная, что Рафаэль диву давался. Неужели это та самая смеющаяся девчонка, с которой он ехал из Мексики всего несколько недель назад? Ни намека на улыбку на этих нежных пухлых губах, ни одной искры в лазурных глазах, чтобы смягчить суровость черт. Даже Мария не смогла пробиться через ледяной барьер, которым отгородилась Аманда.

— Adios, pequeсa, — всхлипывая, произнесла Мария, ее пухлые руки неловко похлопали Аманду по спине. Потом она повернулась и неровными шагами пошла в дом. Их прощальный разговор состоялся раньше, и все же Марии не удалось ни в чем убедить Аманду. Она винила Рафаэля за то, что он отправляет ее назад к Фелипе, что бросает ее, и не согласилась простить, даже когда Мария стала умолять об этом.

— Он делает то, что должен делать, — равнодушно сказала Аманда, — и я сделаю то, что должна сделать. — Ничего больше не было сказано; ничего больше нельзя было сказать.

Теперь она чопорно скакала на лошади, не говоря ни слова, и только смотрела вперед, игнорируя Рафаэля и нескольких сопровождавших их мужчин, как будто они вовсе не существовали. В конце маленького каравана брели вьючные лошади, нагруженные новым гардеробом Аманды, купленным по настоянию Фелипе, как злорадно сообщил дядя Джеймс.

— Его жена должна выполнять свою роль с элегантностью, — сказал Джеймс Рафаэлю — одна из многих колкостей, которые он говорил при каждой возможности.