Дикое Сердце (ЛП)

– Мое желание служить семье Д`Отремон, сеньорита. Поскольку в этом доме пока что было нечего скрывать…

– И тем более нет этого сейчас, Янина, – сделал замечание Ренато. – Вы можете опустить намеки.

– Простите, сеньор. Я лишь сказала…

– Я прекрасно слышал, что вы сказали. И не хочу говорить об этом, так как я полностью прояснил этот вопрос. Нет тайн, но не обо всем можно говорить с прислугой.

– Что? – удивилась Янина.

– Будет очень полезно, если вы запомните, – подчеркнул Ренато. Затем, меняя выражение лица, обратился к Айме. – С твоего позволения, пойду посмотреть, чего хочет мама.

– Я тоже пойду подготовлю своих. До очень скорого, да?

– До скорого, жизнь моя.

Он наклонился, поднося к губам руку Айме, целуя ее с нежным уважением. Затем оба удалились в разных направлениях. Опустив голову, с горящими щеками, как после пощечины, неподвижно и напряженно стояла Янина, пока приближавшийся к ней мужчина не остановил угрюмый и спокойный взгляд на ней, сделав замечание:

– Янина, что ты здесь делаешь?

– Ничего, дядя, – избегая объяснения сказала метиска, делая неимоверное усилие.

– В этом доме все усердно стараются ничего не делать. Если бы в этой деревне я не был таким внимательным, с хлыстом в руке, то никто бы и не шевелился. Я жизнь кладу на посадках тростника! Уже распаханы четыре участка на уступе, почти до вершины горы. Мне бы хотелось, чтобы сеньор Ренато это увидел. Они должны там прогуляться, слышишь? – проворчал Баутиста. И заметив странное выражение лица племянницы, спросил: – А с тобой что? Похоже, ты собираешься заплакать. Что случилось?

– Ничего. Сеньор Ренато был таким любезным, что напомнил мне, что я здесь только служанка. Ему было неприятно, что я увидела, как он целует эту Мольнар, а эта Айме не более, чем какая-то…

– Как ты смеешь?

– Кто угодно может это заметить. Достаточно посмотреть на нее. Но сеньор Ренато глухой и слепой, потому что не хочет ни видеть, ни слышать. Ладно, лучше я замолчу, дядя.

– Согласен. Думаю, будет лучше, если ты будешь молчать и не говорить глупости. Сеньорита Мольнар будет нашей хозяйкой через пять недель, как ты мне сказала.

– В Кампо Реаль будет только одна хозяйка, сеньора София. А другая пусть не приходит. Пусть не приходит, потому что ей будет очень плохо!

– Почему ты говоришь «очень плохо»?

– И я буду той, кто позаботится об этом!

– Что ты делаешь, Моника? Вижу, ты торопишься.

Ударив по натянутым нервам, голос Айме достиг Моники и остановил ее перед укладываемым чемоданчиком. Они находились в просторной спальне, самой простой из трех, выделенных им в этом подобии деревенского дворца, но с великолепными занавесками, полированными полами, с роскошной и ухоженной мебелью.

– Ты можешь оставить меня хоть ненадолго в покое, Айме?

– Не беспокойся. Я пришла не спорить и не упрекать. Наоборот. Я очарована твоей великолепной инициативой вернуться как можно раньше в Сен-Пьер. Эта мысль мне очень нравится.

– Могу себе представить. Знаю, как хочешь потерять меня из виду.

– В этом случае потерять из виду мой будущий дворец, будущую семью и будущее королевство.

– К чему ты ведешь?

– Пойми, мы с мамой тоже уезжаем. Я уже ей сказала. И она чуть не впала в истерику. Будет уместным, если ты ее успокоишь, ты ведь умеешь. Мама очень боится, что Ренато сбежит от нас, но у меня нет этого страха. Я уверена, что крепко его держу, и, хотя тебе это больно слышать, скажу это еще раз.

– Мне не больно. Я сожалею о том, что сказала. Поэтому и хочу вернуться в Сен-Пьер, но вернусь одна. Ни в коем случае не нужно из-за меня прерывать ваш приезд.

– Из-за тебя ничего не прерывается, сестра. Успокойся. Я просто хочу уехать, мне надоело все это.

– И тем не менее, ты хочешь выйти за Ренато, – не смягчив голоса осадила Моника. – Почему ты не честна с ним? Почему заставляешь меня делать то, что я не хочу? Если ты продолжишь, то вынудишь меня говорить откровенно.

– Не думаю, что осмелишься. Сегодня ты потеряла эту великолепную возможность. Ты могла откровенно сказать ему о своей любви, но единственное, что тебе пришло в голову, так это дать ему понять, что он не нравится тебе в качестве зятя. Он рассказал об этом и рассказывает мне все. Даже самые потаенные его мысли принадлежат мне. Он ребенок, понимаешь? Глупый ребенок, думаю, он достаточно хороший, чтобы продолжать быть глупым до конца своих дней.

– Если бы ты знала, как омерзительна мне, когда так говоришь! Как же я тебя ненавижу, когда…!

– Сколько чувств, сестра! – насмешливо прервала Айме. – Ты меня ненавидишь, потому что ревнуешь, а ревнуешь, потому что любишь.

– Ты замолчишь наконец? Чего ты хочешь? Свести меня с ума?

– Успокойся, Моника, и не кричи. Ты правильно сказала, что я не уверена в своих чувствах, и естественно, хочу быть уверенной в этом до того, как выйду замуж.

– Что ты сказала, Айме? – питая надежду, спросила послушница.