Дикое золото

– От ваших слов и ваших отчетов наверняка будет зависеть многое. И не спорьте, я искушена в бюрократических тонкостях более, чем вам представляется. На дворе – двадцатое столетие, Алексей, слабые женщины понемногу эмансипируются, начинают разбираться в сложных мужских делах… – Она слегка наклонилась к нему, выставив на обозрение декольте, доверительно понизила голос: – Милейший ротмистр, я форменным образом умираю здесь от смертной тоски. Скоро превращусь в скелет…

– Полноте, Ирина Владимировна, – улыбнулся Бестужев. – Вы, право, восхитительны, я бы рискнул сказать, божественны… – и, чтобы поторопить дальнейшие события, окинул ее недвусмысленным, открытым мужским взглядом.

Рыбка заглотнула наживку. Дама промурлыкала еще интимнее:

– Алексей, я и в самом деле чувствую, что гибну. Эта дыра… Скоро будут прожиты лучшие годы… Меж тем очень многое зависит от вас. Вы, безусловно, в состоянии отразить в вашем отчете деятельность мужа таким образом, так замолвить словечко, что перевод его в Петербург станет реальностью… И не спорьте, вы в состоянии… Господи, как хочется в Петербург! – вздохнула она искренне. – Викентий трудолюбив и не лишен способностей, он может сделать хорошую карьеру… и служить надежной опорой тому благодетелю, кто продвинет его из этой глуши. Вовсе не обязательно по судебному ведомству, возможно ведь и перевестись гражданским чиновником в охранное отделение или Департамент полиции… Вы ведь в состоянии это устроить при необходимости, признайтесь?

– Пожалуй, – сказал Бестужев.

– Так сделайте это, Алёша… – Она наклонилась к нему так близко, что Бестужев почувствовал на щеке теплое дыхание. Накрыла его руку узкой изящной ладонью. – Можете мне поверить – благодарность моя будет безгранична, я, честное слово, готова на все… Мы понимаем друг друга?

– Я вас прекрасно понимаю, Ирина Владимировна, – сказал Бестужев. – А вот вы меня – не совсем…

– Простите? – она недоуменно подняла брови, похожие на ласточкины крылья.

Вежливо высвободив руку, Бестужев встал. Сделав несколько шагов по комнате, повернулся к ней:

– Ирина Владимировна… Вы, право же, очаровательны. Но мне-то нужно другое… Нет, я не о постели.

– Все, что угодно, – ее взгляд стал чуточку напряженным.

– Давайте обозначим акценты, – сказал Бестужев твердо. – Я – не восторженный мальчишка, который в обмен на пару часов неземного блаженства способен выполнить любой дамский каприз…

– Однако, какой вы… – она улыбнулись не без цинизма. – Почему – «пара часов»? Я всегда к вашим услугам, и в Петербурге тоже… Вы настолько пресыщены? Или… правду говорят про вас и эту белобрысую дикую кошку?

– Вы меня не понимаете, – сказал Бестужев. – Дело обстоит, простите, с точностью до наоборот… Я не стану продвигать вашего мужа – прежде всего потому, что он откровенно тормозит мою работу этим своим мнимым запоем. Ну какой из него запойный? Я их повидал достаточно… Мне просто необходимо ознакомиться со следственным делом о смерти Струмилина, которое вел ваш муж, но он, изображая запой, уклоняется от предоставления бумаг. Тут не о продвижении впору вести речь, а о злостном препятствовании расследованию… Понимаете?

– Люди не всегда вольны в своих решениях…

– Кто его попросил так сделать? – резко спросил Бестужев. – Или – кто заставил? Только не говорите, что не знаете. С вашим-то прагматичным умом… Кто?

На ее личике не было ни замешательства, ни удивления.

– Ротмистр, вы, должно быть, понимаете, что такое – сложившаяся система отношений? Связей? Особенно здесь, в провинции?

– Прекрасный ответ, – сказал Бестужев. – Вы не сказали ничего, но в то же время сказали слишком много… Кто?

Она медленно покачала головой:

– Простите, но прямой ответ многим чреват… Позвольте папироску?

– Бога ради. – Бестужев поднес ей огня и с удовольствием закурил сам. – Ирина Владимировна, вы очаровательны. При других обстоятельствах я был бы у ваших ног… Но сейчас – другие игры. Коля Струмилин был моим другом. Он не кончал самоубийством, его убили… Вы не догадывались? Или догадывались, но предпочитали этого не знать? Его закопали, как собаку, в неосвященной земле, за оградой кладбища… Ради его памяти, по долгу чести я тут переверну небо и землю, но виновного найду…

– А вы не думаете, что это может быть опасно и для вас? – серьезно спросила она.

Бестужев, поморщившись, мотнул головой: