Диктатор

Десантники одолели маршала. Связанный, он стоял посередине комнаты. Мимо него выводили наружу пленных генералов. Командир десантников ткнул Вакселя в спину вибратором.

— Шагайте, маршал. Вас ждёт воздушная карета.

Ваксель обернулся к командиру десантников.

— Дайте мне раньше одеться. Я без мундира и босой.

Командир был, видимо, одарён мрачноватым юмором.

— Тем красочней глядитесь, маршал. Ваша ночная рубашка и босые ноги многим, кто страшился звёзд на вашем мундире, доставит удовольствие в стереопередачах. Шагайте, говорят вам!

Ваксель высоко поднял голову. Он понимал, что на него нацелены стереодатчики Прищепы, и знал, как этим воспользоваться.

— Гамов и Пеано! — сказал он отчётливо и спокойно. — Не сомневаюсь, что вы наблюдаете, как меня арестовывают. Вы долго страшились меня, моё наступление вгоняло вас в ужас. Сейчас вы наслаждаетесь унижением, вами заранее спланированным. Да будет стыдно вам за такое невоинское поведение! Вечный позор вам, Гамов!

И высказав это, Ваксель сделал резкий рывок назад. Не ожидавший удара командир десантников отшатнулся, не удержался на ногах и рухнул. На связанного по рукам маршала навалились со всех сторон десантники, он разметал их. Он снова отчаянно дрался — головой, плечами, ногами, всем туловищем. Борьба не могла продолжаться, но Ваксель всё же сам в плен не пошёл, его понесли на руках. И, вися на десантниках, он ухитрился двух пихнуть ногами с такой силой, что те отлетели. Только когда и ноги опутали верёвками, маршал прекратил сопротивление.

Я повернулся к Гамову, Гамов хохотал.

— Маршал Ваксель не похож на маршала Комлина! — сказал я. — А мы поступили с ним ещё хуже, чем с Комлиным. Вам не стыдно, Гамов?

— Не похож, не похож! Настоящий солдат! И какая физическая сила! — весело отозвался Гамов. — Нет, не стыдно, Семипалов. Одобряю все действия десантников.

Он говорил, посмеиваясь, но глаза его помрачнели. Даже с Вакселем, настоящим солдатом, он не захотел вести себя с традиционным воинским благородством. Он ненавидел военных и войну и не отказывался от веры, что только позор — справедливая награда тем, кто воюет. Меньше всего я мог вообразить тогда, что в это своё понимание войны он обратит после и нас, своих помощников. Мы были слишком задурены «денежным ценником» подвигов на поле сражения, чтобы проникнуть в его дальние планы.

— Воздушные дивизии подлетают к Фермору, — прервал Прищепа наш молчаливый спор с Гамовым.

К чести командования Родера, их водолётчики всё же полностью не потеряли бдительности, несмотря на категорический приказ Вакселя затаиться на всё время бушевания урагана. Правда, в небе Родера, тем более в небе Клура, Штупа не сумел создать такой толщины облаков, как над линией фронта. Аэроразведчикам Родера удалось засечь в надгрозовой высоте машины, несущиеся на Фермор. Родеры подняли все свои водолёты, то же сделали и клуры. Стереодатчики Прищепы показывали вспыхивавшие воздушные схватки. Они совершались по росписи Пеано. Он знал, что незамеченными к Фермору не подобраться, но дислоцированные в далёком тылу охранные водолётные соединения серьёзной преграды нашим мощным дивизиям не составят. Взлетали наперерез лишь одинокие водолёты и малые группы воздушных сторожей и после короткого боя либо бежали, либо рушились на полузатопленную землю. Бригады Корнея Каплина на полной скорости неслись всё дальше, ни одна машина дивизии не отвлекалась на сражение с водолётами врага. Сопровождающие, вступая в бои, расчищали свободную дорогу недавним «мятежникам», а их машины, не сворачивая с прямой, всё мчались и мчались к столице Клура Фермору.

И вскоре мы увидели катастрофические — для врага, конечно, — последствия приказа Вакселя. Ураган только приблизился к Фермору, а все, кому маршал предписывал укрыться, уже схоронились в убежищах. И когда стало известно, что к столице приближаются огромные воздушные силы, а родеры пытаются их остановить и гибнут, не останавливая, и что надо, несмотря на темень и дикий ливень, бежать из обречённой столицы, мало кто подумал о таком разумном шаге. Клуры, мастера воздушных полётов, обладали неплохой водолётной силой. Но хоть водолётов у них было больше, чем у родеров, и они все свои машины быстро подняли в бой, разница была слишком велика, чтобы они могли отбросить нас. И мы трое, Гамов, Прищепа и я, с восторгом увидали, с каким воинским изяществом, с какой штабной дотошностью Пеано спланировал решающую воздушную операцию той бурной ночи. Обе сопровождающие дивизии, больше двухсот пятидесяти водолётов, ярко высвечивая прожекторами, сбивали отчаянно атаковавшие водолёты клуров — всего около сорока машин подняли те в воздух. Только храбрость вражеских пилотов, их яростное стремление защитить свою столицу затянули этот воздушный бой — результат его был заранее предрешён. А машины Каплина, не втягиваясь в схватку, плавно опускались на площади и улицы Фермора. Из них вырывались десантники и захватывали намеченные объекты.