Диктатор

Но от Гизелы он, действительно, не ожидал ничего подобного. Медведев всегда считал, что она сделана изо льда. Расчётливая ледяная стерва. И, тем не менее, сейчас он наблюдал за тем, как она с «праведной» страстью вещала с трибуны о том, что Евросоюз более не может закрывать глаза на существующие в XXI веке тоталитарные режимы. Что они должны положить конец диктатуре…

- Вот сука, - не мог он больше слушать этот маразм. – Доставить её ко мне!

- Зачем же доставлять? – с довольной надменной улыбкой победительницы вплыла глава Евросоюза в его кабинет. – Я уже здесь.

- Пошла вон, - не церемонясь, приказал президент личной помощнице. Даже не взглянув на неё. Его яростный взгляд был прикован лишь к той, шею которой он жаждал сейчас сломать.

Ангелина поспешила покинуть помещение, где даже воздух искрился. Она довольно улыбаясь. Та, что была с президентом с самого начала слишком хорошо его знала. Её план был близок к завершению. В кабинете установлены камеры и скоро они заснимут всё, что необходимо, чтобы избавиться от деревенской выскочки, разрушившей их с Владом идиллию.

Как всё-таки вовремя на неё вышла госпожа федеральный канцлер Германии, чтобы выяснить причины странного поведения Медведя. И как удачно они с ней сработались.

- Он один? – неожиданно явилась деревенщина, сделав Ангелине самый лучший подарок в жизни.

- Ага, - ответила она, ликуя, предвкушая победу.

* * *

- Мили? – потрясённо застыл диктатор, пока перед глазами рассеивалась красная пелена неистовой ярости. И приходило осознание того, что он сделал.

Золотко развернулась и убежала прочь.

Влад разжал кулак, выпуская белоснежные пряди немецкой твари, которую жёстко трахал, чтобы напомнить ей её место на политической арене, чтобы…

- Это твоя царица? – насмехаясь, как ни в чём не бывало, подала голос Гизела. – Ничего такая. Миленькая.

- Пошла вон, - бросил он ей, застёгивая ширинку и обходя стол, чтобы опуститься в президентское кресло.

- Да как ты…

- Пошла вон, я сказал! – заткнул он ей пасть тяжёлым, обещающим расплату, уничтожающим взглядом. – Макс! – позвал президент, пока белобрысая фурия покидала его кабинет.

Медведев чувствовал себя полным дерьмом, понимая, что, по сути, и является таковым. Он ведь знал, что причинит ей боль. Много боли. Он знал, что должен был её отпустить. Он пытался.

Допустил бы он подобную ситуацию, если бы не видел необходимости расстаться со своим Сокровищем? Не пытался ли он подсознательно изменой поставить точку в их отношениях? Найти весомый повод, от которого уже никуда нельзя было бы деться?

«Всё ведь сложилось как нельзя лучше, разве нет?», – думал он, пока внутри всё обрывалось от мысли, что это конец.

- Господин президент, - вошёл Астахов.

- Я не могу доверить её никому, кроме тебя, - начал Медведь без предисловий. – Ты один стоишь десятерых. Она наверняка сейчас собирает вещи. Ты поедешь с ней. Более того, все должны думать, что вы пара и что она бросила меня из-за тебя, а не просто в отпуск приехала. Пресса какое-то время пошумит и затихнет. Только так мне удастся отвести от неё внимание, - говорил он уже тише, скорее себе. Пытаясь оправдать свои поступки и действия, убедить себя в том, что он всё делает правильно. – Ты меня понял? – строже спросил он у опальника.

- Да, господин президент.

- И запомни: что бы между вами не произошло, она всё равно моя.

Зачем он это сказал? - подумал глава государства. – Он согласен стать для неё вторым? Принять после Астахова? Да после кого угодно!

- Свободен, - сурово бросил президент телохранителю. – И передай Гизеле, что я велел ей вернуться.

Хорошо, что Медведь не видел осуждающего взгляда бывшего начальника службы безопасности.

* * *

Влад не побежал за ней следом.

«Боже мой, какой абсурд!», - разозлилась она на себя за подобные мысли.

Не пришёл он и позже. И даже не пытался что-либо объяснить…

Слёз не было.

Была боль. И обречённость.

А ещё осознание того, что если бы он хотя бы попробовал…

И это пугало Милену.

Было ли хоть что-то, что она могла ему не простить?

«Нет», - шокировал её ответ.

Разве так должно быть? – вела она с собой мысленный диалог.

Разве можно уважать того, о кого можно безнаказанно вытирать ноги, и достаточно произнести лишь пару слов, чтобы всё было забыто?

Мили крепче сжала кулаки, словно собирая в них всю свою волю. Глядя в иллюминатор на телохранителей, которые проводили её лишь до трапа.

«Он даже не сделал попытку», - тем не менее, не давала покоя мысль,  и душили слёзы, которым она упрямо не позволяла пролиться.

- Господа, - заговорила в салоне стюардесса. – Я прошу вас на время покинуть салон самолёта. У нас экстренная ситуация.

- Бомба?! – запаниковал кто-то. Несколько человек испуганно вскрикнули, повскакивали с мест, засуетились.