Диктатор

— Мистер Барлоу, на сегодня вы можете быть свободны, — пятидесятитрехлетний политик-консерватор коротким кивком отпустил своего сорокалетнего персонального помощника, открыл дверь и зашел в кабинет.

"Когда-то власть и богатство — ни один премьер никогда не жил на одну лишь мизерную, в сто пятьдесят тысяч фунтов в год размером зарплату — не могли не приносить удовлетворение. Когда-то… Но не в случае перманентного аврала по проводке линкора "Великобритания" из текущего "шторма"-кризиса прямо под удары следующего!" — поддерживая на лице спокойную мину, тяжко вздохнул про себя достопочтенный премьер-министр.

Подтверждением небезосновательности тяжелых мыслей являлась лежащая на столе толстая стопка свежих документов — сверхсрочных и сверхважных вопросов, решение по которым мог принять только премьер-министр. Но садиться за стол и начинать хотя бы простое ознакомление Мейджор пока не собирался. Тому была весьма уважительно звучащая отговорка — нужно было подготовиться к важному разговору. Буквально с минуты на минуту должен был состояться таковой с очередной "гориллой" — президентом маленькой, но очень гордой страны. Нищей самой по себе, но расположенной так, что под контролем, пусть и неафишируемым, Британии она могла доиться чистым золотом. Или же создать кучу проблем своим соседям, геополитическим соперникам страны, над которой никогда не заходит солнце.

"…Пока еще не заходит. Но в следующем году китайцы отнимут у нас Гонконг, и на этом история закончится! Как бы хотелось сказать что-то в духе: "Ах, договор? Ну и что, что десять лет назад мы подписали соглашение о передаче? Все уже изменилось…" Никто бы этому даже не удивился. Англия традиционно руководствовалась, как когда-то емко выразился коллега — тридцать пятый премьер-министр, духом своих интересов, а не буквой каких-то там бумажек, быстро теряющих силу! Но увы. С этим ничего, совсем ничего нельзя поделать! Сейчас, увы, уже не девятнадцатый век, когда парой полков ирландских и индийских туземцев под командованием английских офицеров можно было поставить на колени варварскую страну с населением в четыреста миллионов. Теперь "партнер" имеет достаточно силы, чтобы противостоять напору… Я рвался наверх совсем не для того, чтобы войти в историю премьером, на котором солнце Британии закатилось! А получилось именно так…" — с грустью думал министр.

Часть из лежащих на столе папок как раз и содержала в себе отчеты о последних, судорожных попытках предотвратить это печальное событие. Насколько было известно Мейджору, ни одной успешной среди них не оказалось. Что бы ни пробовали: и подкуп, и шантаж, и давление, и угрозы — ничего больше не помогало. Конечно, экономические интересы Британии традиционно ущемлены не были, но факта, что империя (пусть она называется уже не так) продолжает терять подконтрольные территории, это не меняло.

Именно внезапный приступ острой печали и являлся истинной причиной нежелания работать с документами. Да и, действительно, в чем-то глупо — только-только начнешь работу, и сразу же звонок. А потом снова вникать…

Что ж. Пока телефон молчит, можно позволить себе немного расслабиться. Например, потянуться, покрутить-помассировать шею, подойти к бару и налить себе чуточку — только чтобы взбодриться — скотча. Вернуться к окну и невидяще уставиться на улицу, вид которой уже многие десятилетия не меняется. Прислониться плечом к раме, а потом и вовсе по-простому присесть на краешек подоконника и погрузиться в воспоминания.

Джону Мейджору было что вспомнить. Особенно за последние десять лет. Правда, жизнь во многом напоминала зебру. То белая полоса, то черная…

Стремительный взлет популярности в консервативной партии. Уверенная победа над Тэтчер на внутрипартийном фронте, принесшая ему в девяностом кресло премьера. И сразу же — война в Персидском заливе, за которую многие его сильно невзлюбили. Фееричная победа консерваторов на выборах девяносто второго года, победа, в которую никто не верил, но которую своей страстной риторикой Мейджор буквально вырвал из рук расслабившихся лейбористов, надолго закрепила за ним второй по важности пост Великобритании.

К сожалению, в последнее время белые полосы имели тенденцию становились все уже и уже, стремясь толщиной приблизиться к нитке. Проблемы не ограничивались китайским наследством. Так, не успели еще окончательно стихнуть хлопки пробок праздничных бутылок шампанского, как грянула "Черная среда". Биржевая паника и экономический кризис, в результате которого фунт по отношению к доллару всего за два месяца упал на чудовищные двадцать пять процентов! Потом "удачная" приватизация "Британской железной дороги". Боснийский вопрос. "Говяжья война" с ЕС.