Диктатор

Охуенно рад! Ох как вовремя я занялся защитой своего разума! Мне оставалось только молиться, чтобы пары первых прочитанных глав из учебника по окклюменции хватило, чтобы промаркировать ценные воспоминания.

Кстати, учебник оказался очень любопытным чтивом. В нем объяснялось, что легилимент читает не мысли — это принципиально невозможно за полным отсутствием таковых у человека, — а воспоминания. Я тогда долго хохотал, но, подробнее вникнув в доказательства и проведя пару простых опытов над собой, вынужден был признать за такой формулировкой право на существование. Согласно учебнику, мыслей не существует, а то, что мы называем таковыми, всего лишь воспоминания о них, откладывающиеся у нас в памяти! Грубо говоря, если кто-то когда-то подумал, а не предать ли мне Темного Лорда, то воспоминания об этом у него обязательно останутся. И Волдеморт, увидев в голове своего раба такое вонючее говнецо, щедро отвесит неудачнику круциатуса или авады, в зависимости от запечатленного в памяти ответа. А если кто-то не думал, не ставил для себя такого вопроса, то и воспоминаний об этом не будет. И соответственно, ничего легилимент не прочтет. Поэтому хороший легилимент-дознаватель сначала задаст объекту интересующий вопрос и только потом полезет смотреть на его ответ.

Таким образом, окклюменция как дисциплина распадается внутри себя на два важных направления: контроль процессов мышления ("не думать о белой обезьяне") и непосредственно защита памяти. Кстати, лучшей и абсолютной защитой памяти является ее стирание, потому что восстановить воспоминание с помощью легилименции у жертвы обливиэйта нельзя. "Угу, а лучшим средством против головной боли является топор!" — подумал я, когда прочитал такую рекомендацию.

— Мистер Крэбб. Мистер Крэбб-младший. Прошу, — и манерным жестом Люциус Малфой указал мне и "отцу" на камин в кабинете директора Хогвартса.

— Малфой-мэнор, — произнес Логан Крэбб и исчез в зеленом пламени.

Подходя к камину, я подумал: а что будет, если сейчас вместо "Малфой-мэнор" я назову, скажем, "Лусеро-мэнор"? Насколько интенсивно меня будут искать? Можно, конечно, свалить, но… Мордредово проклятье! Нужно как можно скорее с ним так или иначе разобраться! Ну не могу я перестать быть магом уже! Магия вцепляется в нутро мага крепче, чем наркотик в тело наркомана. И в мое нутро тоже…

Я тяжело вздохнул, взял щепотку летучего пороха и, спиной чувствуя пристальный взгляд Малфоев, отчетливо произнес:

— Малфой-мэнор.

Не успел я отряхнуться от сажи и пепла, вывалившись из камина в большой прихожей, как позади появился хозяин поместья, а следом и его сын.

— Мистер Винсент Крэбб, пройдемте со мной в кабинет, — приказал мне Люциус Малфой.

Пока мы шли по коридорам, я с любопытством рассматривал обстановку поместья (мог бы поглядеть и в памяти, так как Винс часто бывал здесь в прошлом, но собственными глазами интересней).

Что можно сказать? Жили Малфои богато. Дом оформлен с тонким вкусом, но при этом был ощутимо живым и жилым, не похожим на картинную галерею или на помесь склада с банковской ячейкой. Бывал я внутри таких домиков в прошлой жизни. Малиновые пиджаки — они такие затейники. Очень часто в стиле анекдота: "…и мне в жопу оливкового масла на сто баксов!"

— Присаживайтесь, — кивнул хозяин на отдельно стоящее кресло. Еще пять кресел располагались полукругом чуть дальше. Именно туда и сели лорд Малфой, леди Малфой, встретившая всех нас уже прямо в кабинете, мистер Малфой и мистер Крэбб.

— Мистер Крэбб-младший. Последние годы мы были совсем лишены вашего общества. Однако недавно до меня дошли слухи, что за это время вы добились впечатляющих успехов. Не были бы вы так любезны похвастаться нам своими достижениями?

Если бы такие вежливые слова прозвучали где-нибудь на ежегодном Рождественском балу в Министерстве магии, на который собирались все хоть что-то значащие фигуры на политическом поле Магической Британии, то они выглядели бы как вежливая и уважительная просьба. Но если учесть, как именно меня приглашали сюда прошлым летом и как почти что под конвоем ввели сейчас, то Малфой-старший надо мной тонко стебался. Впрочем, стебался он или нет, но отвечать так или иначе все же придется. Причем можно и нужно ответить так, чтобы, с одной стороны, не раскрыть ничего критически важного для себя (вроде "Отцеубийцы" или избыточной информированности, то есть знания канона), а с другой — удовлетворить любопытство Малфоя.

— Ну же, мистер Крэбб, начинайте! Мы очень просим, — заерничал довольный Драко.

И я начал. Рассказал в общих чертах о встрече с Основателями. После упоминания о речи Салазара Слизерина, на столике, потеснив бокалы и бутылки с дорогими напитками, появился омут памяти. Вдоволь насладившись кинцом про своего любимого Основателя, слизеринцы продолжили мой допрос.

Перевод. Уизли. Отработки. Кодекс Хогвартса. Лекция о чистокровном вырождении. С купюрами — очень обширными купюрами — я рассказал о встрече с Волдемортом. Каникулы.

На несколько заданных острых вопросов я отвечал приблизительно в следующем ключе:

— Что собирается делать Лорд?

— Не знаю.