Диктатор

Макс убедился, что рана Милены очищена, быстро стянул с себя одежду и встал под душ.

*

 В таком виде их и застал Кирилл. Растерянно глядя на обнажённого по пояс идеально сложенного опальника. И молодую женщину у него в ногах. Без сознания.

*

Отец рвал и метал.

Выйдя из палаты спящей Милены, накаченной обезбаливающими и успокоительными, он тут же набрал мэра.

- Какого хрена по твоему городу свободно разгуливают психи с кислотой?! – орал он в трубку. – Не дай бог с её головы упадёт ещё хоть волосок! Я всех вас к стене поставлю и расстреляю, как в старые добрые времена, раз все вы с такой ностальгией беззаботные деньки Советов вспоминаете! Ты меня понял?!

Видимо, мэр пытался что-то отвечать, заверять или оправдываться. Вот только отцу было на это плевать. Он сбросил вызов, обратив свой гнев на сына.

- А ты куда смотрел?!

- Ты приходишь в подобную ярость только в одном случае, - спокойно ответил ему на это Кирилл. – Когда чувствуешь, что на самом деле виноват сам.

Медведь недовольно поджал волевые губы и отвернулся от него, посмотрев через стекло на спящую любовницу, которая значила для него гораздо больше. Гораздо.

Кроме неё в палате находилось ещё два человека: медсестра и тот самый телохранитель, который спас лицо Милены от ещё больших увечий. Было в его взгляде, обращённом на неё что-то…

Кирилл перевёл потрясённый взгляд на отца. Тот тоже это видел. Видел, как Астахов смотрит на неё. Диктатор тоже понимал, что происходит, что зарождается в сердце бывшего верного пса. Более того…

- Зачем ты это делаешь? – удивлённо спросил Медведев-младший. – Что ты задумал?

- Не лезь не в своё дело, - грубо отрезал президент.

К ним подошёл доктор:

- Господин президент.

- Говори, - коротко бросил он, даже головы не повернув.

- Повреждения можно будет с лёгкостью устранить  с помощью пластики…

- Она не захочет, - произнёс диктатор, оборвав доктора на полуслове.

- Ты уверен? – удивился Кирилл. – Ни одна женщина скорее не захочет жить со шрамами на лице, если это можно исправить.

- Она не захочет, - уверенно повторил отец. – Повреждения не настолько ужасны. Всего лишь чуть задело овал лица. Для неё это не будет иметь существенного значения, чтобы ложится под скальпель. Опять.

- А для тебя? – не удержался от вопроса Кирилл.

- Для меня тем более, - машинально отозвался Царь.

Кирилл был готов поклясться, что перед тем, как тихо удалиться, доктор даже чуть поклонился тому, кто держал в страхе полмира, что уж говорить о гражданах страны, которой он правил.

Медведев-младший перевёл взгляд на ту, от которой самодержавец не мог оторвать глаз. Пытаясь разгадать план отца. Начиная понимать…

Глава 42. Больница

 Милена с трудом разлепила глаза.

Ощущение было такое, словно она выходила из-под наркоза: в голове тяжесть, тело слушается плохо, разум соображает ещё хуже.

Первым, что она увидела и осознала – это больничную палату и Астахова в кресле у своей постели.

- Что произошло? – спросила она.

- Не помнишь? – ответил он вопросом на вопрос.

Золотарёва напряглась, пытаясь отыскать в затуманенном сознании обрывки воспоминаний.

- Смутно, - ответила она. – Я не успела ничего понять. Мы вышли из подъезда и боль.

Она потянулась рукой к лицу и нащупала бинты, которыми оно было перемотано.

- Что это? – подняла она на Макса испуганный взгляд.

- Фанатичка плеснула тебе в лицо кислотой. Немного задело правую сторону. Мы успели вовремя промыть рану. Повреждения несущественные. Владислав Анатольевич сказал, что ты не захочешь делать пластику.

- Значит, всё действительно не так уж страшно, - рассеянно произнесла Милена, поглаживая бинты и ничего под ними не чувствуя.

«Должна же быть боль, разве нет?», - думала она.

- Ты под обезболивающими, - произнёс Астахов.

- Я сказала это вслух? – спросила Мили.

Опальник кивнул.

«Вчера около полудня, - привлекло внимание обоих вещание репортёрши из телевизора, стоявшей у подъезда дома Милены, почти на том месте, где всё и произошло, - на новую фаворитку президента было совершенно нападение неизвестной. Пострадавшая доставлена в больницу, а вот женщина без суда и разбирательств тут же была отправлена в психиатрическую больницу и неизвестно, увидит ли она когда-нибудь свободу…».

Кадр задёргался, экран на секунду потемнел и в следующее мгновение из него смотрел тяжёлый штормовой взгляд диктатора.

- Не увидит, - уверенно заверил он сомневающихся. – Более того, - продолжал он, прожигая яростным взглядом каждого, кто сейчас его видел, - в дальнейшем даже мысли о том, чтобы причинить вред будущей первой леди страны будут расцениваться как измена и караться соответственно.

- Что он сказал? – машинально вырвалось у Милены. Она даже села на постели, ближе поддавшись к телевизору.

- Ты об измене? – усмехнувшись, уточнил Астахов.

- Нет, - не могла Мили оторвать глаз от монитора, буквально впитывая каждую чёрточку, каждую мелкую морщинку, глядя в суровые и такие родные глаза, полные угрозы и обещания кровавой расплаты. За неё.

Экран моргнул, потух, и в следующую секунду продолжились новости.  Словно ничего и не было.