Диктатура пролетариата

Зрелость пролетариата выражается в его классовом самосознании, достигшем высшей степени своего развития, в понимании великих общественных связей и целей, понимании, в которое научный социализм вносит полную ясность. Это достигается не только теорией, но и практикой, вмешательством пролетариев в политику в интересах целого, а не ради своих особых интересов. Всякое ограничение профессиональными интересами сужает умственный горизонт, значение пролетариата; последнее одна из теневых сторон “только профессионализма”.

Преимущество социал-демократических организаций и заключается в отрицании этой ограниченности. В этом также и преимущество того избирательного права, которое не делит избирателей на категории.

В борьбе за упомянутые уже политические права возникает современная демократия, зреет пролетариат. Но с ним возникает также и новый фактор: защита меньшинств, оппозиции в государстве. Демократия означает господство большинства, но также и защиту меньшинства.

Абсолютное господство бюрократии стремится увековечить себя. Насильственное подавление всякой оппозиции — ее жизненный принцип. Почти повсюду она могла быть устранена только тем, что ее насилие было сломлено насилием.

Иначе при демократии. Она означает, как было уже сказано, господство большинства. Но большинство меняется. В демократии ни один режим не может рассчитывать на постоянное существование.

Соотношение сил классов вообще не есть нечто постоянное, всего меньше в веке капитализма. Но еще скорее, чем с и л а к л а с с о в, изменяется с и л а п а р т и й, они-то и борются в демократии за господство.

Но и здесь не следует также забывать, как часто это бывает, что упрощение теоретической абстракции, конечно, необходимо для более ясного понимания действительности, но что она имеет значение только “в последнем счете” и что между ней и действительностью существует много промежуточных членов.

Класс может господствовать, но не управлять, ибо класс есть бесформенная масса, управлять же может только организация. Политические партии и управляют в государстве. Но партия не равнозначна классу, хотя, кажется, защищает главным образом классовые интересы. Но один и тот же классовый интерес можно защищать самым различным образом, различными тактическими методами. Сообразно различию последних представители одного и того же классового интереса распадаются на различные партии. Решающим при этом являются прежде всего отношения к другим классам и партиям. Редко когда один класс может располагать такой силой, которая была бы достаточной для господства его одного в государстве. Раз класс получает власть и не может утвердиться собственными силами, тогда он ищет себе союзника. Но раз для него возможны различные союзники, тогда среди представителей господствующего классового интереса возникают различия во мнениях и партийные дробления, фракции.

Так, в Англии в 18 столетии виги и тори представляли один и тот же интерес землевладения. Но одни стремились достигнуть этого путем объединения с городской буржуазией за счет короны и ее прерогатив власти, другие же считали корону надежнейшей защитой своих интересов. Таким же образом в Англии и других государствах защищаются одни и те же капиталистические интересы консерваторами и либералами. Одни считают, что эти интересы всего лучше охраняются в союзе с поземельной собственностью путем насильственного подавления рабочего класса, другие же, боясь вредных последствий такой политики, стремятся успокоить рабочий класс мелкими уступками, прежде всего за счет земельной собственности.

То, что происходит у экономически и социально господствующих классов и их партий, происходит и в среде поднимающихся классов и их партий.

Партия и класс, следовательно, не совпадают. Класс может распадаться на различные партии, а партии состоят из лиц, принадлежащих различным классам. Класс может оставаться господствующим, и все же может произойти смена правящей партии, если большинство господствующего класса найдет, что метод, практиковавшийся до сих пор правящей партией, недостаточен, а метод конкурирующей с ней более целесообразен.

Но смена партий, стоящих во главе правительства, при демократии происходит значительно быстрее, чем смена господства классов.

При действительной демократии ни одна из партий не может рассчитывать на то, что долго продержится у власти, каждая должна считаться с возможностью, хотя и не надолго, остаться в меньшинстве.

Из этих условий вытекает гарантия прав меньшинства. Чем старше демократия и чем сильнее ее влияние на политические нравы, тем успешнее каждая партия меньшинства может бороться с другой, стремящейся всеми средствами удержаться у власти.