Диктатура «просвещенных»: дух и цели трансгуманизма

Наконец, в концепцию трансгуманизма входит «научный иммортализм», то есть достижение бессмертия, предполагающее два метода. Первый предусматривает применение биотехнологий (стволовые клетки, клонирование, крионика и пр.). Второй — использование информационных и нанотехнологий. Это так называемая «загрузка сознания», при которой происходит полное копирование человеческого мозга на компьютере для создания запасных копий человека. Этот процесс «цифрового метемпсихоза» подробно описан в книге известного робототехника из Меллонского университета им. Карнеги Ханса Моравека в его книге «Дети разума», ставшей классикой экстропианства. Поскольку человеческая личность рассматривается исключительно как носитель генной информации, закодированной в ДНК, а мозг — как нейрокомпьютер, то бессмертие собираются достичь путем «динамического переноса» сознания с одного медиа-носителя на другой. Идея заключается в том, чтобы после сканирования структур мозга с помощью электроники реализовать те же вычисления, которые происходят в нейронной сети мозга. Таких постлюдей трансгуманисты называют «загруженными».

Как указывает Ник Бостром, биологический метод достижения бессмертия является временным, а цифровой — главным¹⁴². Что при этом будет с самим человеком, он описывает следующим образом: «Иногда различают загрузку с разрушением, при которой оригинал мозга уничтожается в процессе сканирования, и загрузку без разрушения, при которой оригинал мозга остается цел и невредим вместе с загруженной копией. Вопрос о том, при каких условиях личная идентичность сохраняется во время загрузки с разрушением, остается предметом обсуждения. Большинство философов, изучавших эту проблему, полагают, что, по крайней мере, при некоторых условиях, загруженный в компьютер мозг будет вами. Суть в том, что вы живы, пока сохраняются определенные информационные структуры, такие как ваша память, ценности, отношения и эмоции; и не столь важно, реализованы ли они на компьютере или в той противной серой массе внутри вашего черепа».

При этом, продолжает Бостром, «загруженные» смогут даже найти для себя полезным отказаться от собственного тела и жить в качестве информационных структур в гигантских сверхбыстрых компьютерных сетях и регулярно делать свои резервные копии. Но тогда возникают вопросы: «Какая из них это вы? Все они — вы или ни одна из них? У которой окажутся права на вашу собственность? Которая останется в браке с вашей женой/мужем? Возникает изобилие философских, юридических и этических проблем. Возможно, они окажутсяв числе горячо обсуждаемых политических вопросов этого века»¹⁴³.

Бостром откровенно заключает: «Трансгуманизм — это нечто большее, чем простая абстрактная вера в то, что мы находимся в процессе перехода наших биологических границ с помощью технологий. Это также попытка переоценить полностью определение человеческого существа так, как его обычно представляют… Технологии помогут нам выйти за пределы того, что большинство считает человеческим»¹⁴⁴.

Действительно, речь идет о выходе за пределы человеческого и переходе в сферу инфернального мира. Мы имеем дело с нравственной и духовной мутацией, имеющей глубоко религиозные корни.

Трансгуманизм — новейшая разновидность гносиса

Если электричество — это душа современной эпохи,

то информация — это ее дух

Э. Дэвис

Дух нынешней информационно-цифровой эпохи полностью созвучен учению и мироощущению гностицизма. Гностический миф предвосхитил радикальные мечты современных трансгуманистов с их люциферианским порывом к свободе и дуалистическим отвержением материи во имя внетелесных возможностей сознания.

Уже цитированный нами Э.Дэвис, выявляя суть информационной революции капитализма, пишет: «Воодушевляющий архетип информационной экономики, его психологический пыл коренится в гностическом парении над тяжелой и пассивной материальной землей, в переходе от трудящегося тела к сознанию, обрабатывающему символы… Под влиянием высоких технологий мир все быстрее движется от физической экономии к тому, что можно назвать «метафизической экономией». Мы вовлечены в процесс понимания того, что сознание в гораздо большей степени, чем материальное сырье, составляет богатство». Информация стала самоценной, и смысл ее настолько расширился, что она приобрела «мистический ореол бестелесности», стала «почти светящейся иконой, фетишем и логосом одновременно»¹⁴⁵.