Диктиона и планета баларов (СИ)

Это был мой первый полёт на «Эдельвейсе» за последние два года. Я бродила по своему кораблю, где провела столько лет. Внутри почти ничего не изменилось, разве что дизайн стал построже. Наверно, причиной было то, что теперь экипаж оказался чисто мужским. Но это сказывалось лишь в мелочах. В остальном было всё тоже: широкие прямые коридоры нижнего уровня, просторные светлые лаборатории, сверкающий эбонитовой чернотой и похожий на звёздное святилище огромный командный отсек с роскошными пультами и креслами командира и вахтенных. На втором этаже — нежно-розовая уютная кают-компания, в которую выходили двери кают. Слава попытался уступить мне свою, командирскую, где я жила раньше, но я сказала, что теперь уютнее буду чувствовать себя в гостевой. На третьем уровне я зашла в радиорубку, потом к Глебу в навигаторскую и, наконец, к нашему легендарному доктору в медотсек. Заглянув в помещение наводки излучателей и аппаратную защитных установок, я соскользнула по силовому потоку обратно на первый уровень. Я уже поговорила со всеми своими друзьями. Остался только стармех Любомир Ланк, но перед этим мне захотелось посидеть в моём старом командирском кресле.

Слава без разговоров уступил мне его. Я с чувством полузабытого наслаждения села за сенсорный пульт. Прямо передо мной был гладкий штурвал ручного управления. Все пилоты, проходившие у меня практику, теперь предпочитают штурвалы, а ведь когда-то считалось, что они скоро выйдут из моды!

Я положила ладони на поблескивающие рукоятки и тут же отдёрнула их. Из-под потолка раздалась оглушительная сирена.

— Я включила противозахватную систему? — испугалась я.

— Нет! — воскликнул Слава. — Мы не стали исключать твои данные из списка допуска. Таково было решение экипажа. Что это такое?

Он выключил сирену, и мы услышали оглушительный визг и громкие проклятия. Обернувшись, мы увидели, как Ингар втаскивает в командный отсек отчаянно сопротивляющегося Тахо. Его руки были искусаны в кровь, но это не заставило его выпустить щенка.

— Это что такое? — пробормотал Слава. — Почему он здесь? Элис же увёл его!

— Элис в бытовке в бессознательном состоянии, — сообщил вошедший вслед за этим Ян. — Мы уже вызвали доктора, но, по-моему, всё, итак, ясно, — он швырнул на пол дамский парализатор. — Отобрали у этого «зайца».

— Сам ты заяц! — Тахо с оскорблённым видом вырвался из рук Ингара, и с деловым видом направился ко мне. — Мне нужно с тобой поговорить!

— Слушай, парень, ты что, собирался с этим захватить «Эдельвейс»? — поинтересовался Слава, указав на парализатор.

— Слушай, парень, — передразнил его щенок сердитым тоном. — Если у тебя и у твоего звездолёта мания величия, то у меня её нет. И вообще, объясни своим подчинённым, — он мотнул ушастой головой в сторону Ингара, — что с детьми следует обращаться мягко и доброжелательно, не травмируя их несформировавшуюся психику. Его действия называются физическим и психическим насилием.

— Ишь какой умный! — съязвил курсант.

— Я в папу! — огрызнулся Тахо.

— Ты зачем это сделал? — спросила я.

— Чтобы лететь с тобой.

— Зачем?

— Должен же я о ком-то заботиться, если даже родной дядя меня бросил! Ты мне подходишь.

— Что будем делать? — спросил Слава

— Ну, не выкидывать же его в космос, — вздохнула я.

— Ладно, слетает до Диктионы с нами, а потом отвезем его обратно.

— Ага, — саркастически усмехнулся Тахо. — Я тебе такую жизнь устрою, что ты меня с радостью на Диктионе высадишь!

— Ты не устроишь такую жизнь моему сыну, — заметила я.

— Сыну? Я-то думаю, чего это он так на тебя похож! Замётано, старик. Работай спокойно! Я прослежу, чтоб всё было тип-топ!

IV

— Ну, что ты натворил! — покачала головой я, когда мы остались с Тахо вдвоём. Он сидел на кровати в моей каюте, упрямо склонив лобастую голову и стиснув сложенные ладошки между коленей. — Я под свою ответственность просила ребят показать тебе корабль, а ты…

Щенок вздохнул и поднял на меня большие грустные глаза. Знаете, какие глаза бывают у брошенных собак? Только эти глаза принадлежали ребенку с собачьей головой, красивые, умные и очень тоскливые.

— Ну, что вы все, в самом деле… — жалобно проскулил он. — Что вы все меня бросаете? Я же не могу совсем один. В колледже меня уважают, но там все старше меня. Они все в науках, зубрят, рефераты сочиняют, экспериментируют. Мне и поиграть не с кем. Дядя сделал меня умным в своей лаборатории и бросил, а что мне потом с этим умом делать? Лучше б я оставался дураком с висячими ушами.

Он вздохнул и рукавом вытер слёзы. Я села рядом и обняла его худенькие плечики. Я ещё помнила его страшненьким нервным малышом, который так стремился найти ласку и любовь. Тогда он не подавал особых надежд и наверно стал бы одним из грязных и злых анубисов, если б его дядя, один из величайших генетиков современности не продолжил на нём эксперимент, начатый на себе. Он сумел воплотить свою мечту: создал красивого прогрессирующего анубиса, но теперь, видимо, слишком увлёкся новыми идеями, позабыв, что Тахo, при всех его способностях, всего лишь ребёнок.