Дилемма

– Как быть с Катаранес?

Макфадден затушил сигарету о бетонную опору, достал из кармана маленькую стальную пепельницу и бросил в нее окурок. Не хочет оставлять ДНК, понял Накамура.

– Нам известно, что вы были близки, – сказал Макфадден. – Поступай как знаешь, мы тебе доверяем. Главное – привези Лейна. Живым.

Краем глаза Накамура заметил, что неподалеку остановилась еще одна черная машина.

– Бумаги сожги, – велел ему Макфадден. – По-тихому. Найди Лейна первым – и чтобы ни одна живая душа не узнала.

С этими словами заместитель директора пошел прочь. Дверь машины открылась, он сел в салон и уехал.

Накамура сидел на полу своей квартиры: ноги скрещены, спина прямая, руки на коленях.

Как же пусто стало в его доме с тех пор, как Питер ушел. Он не смог жить с мужем, который неделями и месяцами пропадал неизвестно где и без устали боролся с внутренними демонами, но не мог рассказать о них даже самому близкому человеку.

Еще одни отношения закончились полным крахом. Накамуре уже сорок семь. Что он может сказать о своей жизни? Он убивал людей на шести континентах, спасал жизни, портил планы террористам, добывал секретные сведения и проводил операции, об истинных целях которых до сих пор ничего не знает.

С годами становлюсь сентиментальным, подумал Накамура. Усилием воли он заставил себя вернуться к новому заданию.

Доверие. В конечном счете все сводится к доверию. ЦРУ не доверяет УПВР и прочим управлениям МВБ. МВБ не доверяет ЦРУ. И никто из них не доверяет Министерству обороны.

А он кому доверяет? Кому верен?

Ясно, почему церэушники выбрали его: он свободен и имеет большой опыт работы в условиях полной секретности, при этом питает глубокую неприязнь к УПВР. Да к тому же натаскивал Лейна перед его отъездом в Бангкок. Отчасти дело еще в Сэм, куда без этого.

Сэм. Одна из спасенных им душ. Хоть один добрый поступок на его счету. Он спас ее, когда работал в ФБР, до перевода в свежеиспеченное УПВР на первом этаже здания. Еще до того, как началось это бесконечное вранье и миссии, призванные скорее остановить прогресс, нежели защитить людей. В конце концов Накамура не выдержал и ушел работать в ЦРУ, где его ждали с распростертыми объятьями.

Накамура посмотрел на противоположную стену. Там висел портрет его дедушки в детстве, во время Второй мировой. Кенджи Накамура, американец в первом поколении. Деду на черно-белой фотографии было максимум года три. Он сидел на коленях у красивой улыбчивой японки в темном пальто. На переднем плане, между ними и объективом, стоял забор из сетки-рабицы с протянутой поверху колючей проволокой.

Деда и прабабку интернировали, держали в заключении, пока прадед сражался за Америку. Накамура повесил на стену эту старинную фотографию – самую старую из всех, что у него были, – из сентиментальных соображений. Она олицетворяла собой другую эпоху, другие времена, которые уже не могли настать в современной Америке.

Ха! Еще как могли. И настали. УПВР разрабатывало новые планы по интернированию неблагонадежных граждан – в частности, для борьбы с потенциальными угрозами вроде клонов Арийского восстания. Верхушка эти планы не одобрила и без лишнего шума отклонила. Однако пару лет назад старые знакомые шепнули Накамуре, что для детей с нексусом уже готовят специализированные учреждения.

Господи.

Накамура вздохнул. Узнав о детских лагерях, он проработал в УПВР еще два года. В конце концов ему осточертели вранье и операции, истинной целью которых было зарубить научный прогресс на корню.

Он решил уволиться. УПВР его не отпустило. Тогда Макфадден, уже занимавший высокий пост в ЦРУ, воспользовался своими связями и добился перевода.

Если для успокоения совести ты обращаешься к ЦРУ, подумал Накамура, плохи твои дела.

Итак, ему велели найти Лейна. Скорее всего, вместе с Лейном он найдет и Сэм. А никто не знает Сэм лучше, чем Накамура.

И когда они встретятся… сможет ли он ей доверять? Сможет ли она доверять ему?

Перед глазами замелькали образы: четырнадцатилетняя Сэм задыхается дымом в горящем доме. Тогда он увидел ее впервые. На полу у ее ног лежал пистолет, из мертвого пророка хлестала кровь. Он схватил Сэм на руки и спрыгнул с третьего этажа горящего здания. Позже, закутанная в одеяло, она наблюдала в окно, как сгорает дотла ненавистное ранчо, и ждала вестей: удалось ли спасти ее родителей и сестру? Хотя ответ она уже знала.

Вот Сэм в пятнадцать лет, на занятии каратэ. Накамура часами учил ее самообороне. В годовщину событий в Юкка-гроув она рыдала, захлебываясь от слез и боли.

Потом ей исполнилось шестнадцать. На день рожденья они с Питером, любимые «дяди», повели ее в оперу. Она была в длинном черном платье, они – в великолепных смокингах.

Совершеннолетие. Он подарил ей спортивно-целевой пистолет.

«Как можно дарить девушке оружие?!» – возмутился Питер. Но когда Сэм открыла коробку, ее глаза загорелись, и она крепко обняла Накамуру.