Дилемма

А нужен он был Гурову позарез. После того как вызволенный из больницы Грязнов вновь стал обладателем своего драгоценного чемоданчика, Гуров мог считать свою миссию выполненной. Наверное, ему и в самом деле следовало немедленно отбыть домой, предоставив местным коллегам разбираться со своими делами. Тем более что они с Крячко действительно наломали в Болеславле немало дров. То, что им давали возможность спокойно уехать, можно было расценивать как необычайную снисходительность.

Но Гуров расценил такую возможность иначе. Теперь он был готов внести свою лепту в разоблачение банды Широкого – ни время, ни соображения конфиденциальности его теперь не останавливали. Но странное дело, его помощь никому не требовалась. Полковник Игнатьев, который появился на следующий день после того, как была арестована Людмила Сумская, так и заявил:

– Справимся сами. И сами разберемся, кто тут у нас есть кто. А вам сейчас самое лучшее уехать. Скажу по секрету, в прокуратуре все на вас злые как черти. У нас тут не принято работать такими методами. Мне с трудом удалось замять конфликт. Пришлось надавить на эту сволочь, Стаднюкова и Сумскую, чтобы держали язык за зубами. Так что скажи мне спасибо, Лев Иванович, за то, что я правильные показания из этих сволочей выбил. Ведь они вас во всех смертных грехах обвиняют! Тут и превышение, и незаконное проникновение, и угрозы, и физическое насилие… Ей– богу, мне даже не по себе стало! Но я настоял на своем – написали как нужно. Только ведь вот какая закавыка – это же маргиналы, криминальная среда, ни чести, ни совести! Сегодня так сказали, завтра эдак… Кто даст гарантию, что в ходе следствия они не изменят показания? Я лично такой гарантии дать не могу. Поэтому совет один – уезжайте!

Такая забота все больше вызывала у Гурова странное чувство беспокойства. Им все наперебой желали добра, пытались оградить от неприятностей, предлагали наилучший выход, а беспокойство не проходило. Поведение Игнатьева сбивало с толку. Он появлялся то в образе грозного борца с беззаконием, то напоминал побитого боксера, признающего поражение, то начинал демонстрировать почти отеческую заботу, что, учитывая седые виски Гурова и его служебное положение, выглядело по меньшей мере странно. В любом случае Игнатьев должен был вести себя иначе, его действия грешили чрезмерностью. И это возбуждало в Гурове профессиональное любопытство.

И была вторая причина, вызывавшая не меньшее любопытство, – швед Свенссон. Иностранный гость, который явится сюда для встречи с загадочным курьером. Здесь уже было даже не просто любопытство, а истинный охотничий азарт. Гуров не мог спокойно уехать, не разобравшись с этой комбинацией. Но теперь он уже совершенно осознанно не хотел делиться информацией с Игнатьевым – он хотел нанести по честолюбию полковника чувствительный и обидный щелчок. Это было невеликодушно, но Игнатьев не заслуживал великодушия.

Гуров разыграл перед Игнатьевым небольшой спектакль и, кажется, убедил его в намерении уехать. Он даже срок ему назвал – утро, пятница. Разумеется, к этому времени вокруг гостиницы и внутри ее начали слоняться хмурые молодые люди с профессиональным ощупывающим взглядом. Игнатьев хотел убедиться, что Гуров сдержал обещание. Пришлось сделать все, чтобы не разочаровать его. Утром Гуров и Крячко выписались из гостиницы, отнесли вещи в машину и поехали. До самой городской черты их сопровождала назойливая темно-синяя «Лада» с молодым человеком за рулем. Гурову показалось, что он узнал в водителе лейтенанта Коркия. Тот отстал, только когда убедился, что «Мерседес» Крячко, не снижая скорости, уносится все дальше от города.

– Игнатьев собрал все свои силы, чтобы выпроводить нас подальше, – констатировал Гуров. – Сбросить, так сказать, в Сиваш. Такая последовательность может вызывать только уважение. Ну а мы будем не столь последовательны. Разворачивай своего росинанта, Стас!

Они заранее изучили карту города, чтобы вернуться окружным путем – незаметно и без помех, минуя посты дорожной службы. Место встречи и время обговорили со Славиком заранее, предупредив, что будут ждать сколько угодно долго, но попросили все-таки придерживаться графика. Опять выбрали район городского парка, хотя Крячко вначале предложил ресторан «Необитаемый остров», но Гуров посчитал это блажью. Городской парк его вполне устраивал. По его наблюдениям, в этом месте милиции практически никогда не бывало.

И вот Славик поставил всю затею под угрозу срыва. Гуров собирался взять шведа под наблюдение сразу после того, как он въедет в гостиницу. В создавшихся условиях ни ему, ни Крячко такая задача была не по силам. Взъерошенный, абсолютно легкомысленный с виду Славик как нельзя лучше подходил для роли «секретного агента» – разумеется, с учетом всей необычности сложившейся ситуации.

– Вот попали, на ровном месте и мордой об асфальт! – злился Гуров. – А я еще хотел объявить этому разгильдяю полную амнистию! Уже половина десятого! Еще минут двадцать, и вся наша затея будет просто большой глупостью! И все из-за какого-то…